— Эй-эй! — погрозила она пальцем дворецкому. — Простите Василий Григорьевич, но вы не мой босс. Мой босс Жен… в смысле Евгений Михайлович!
И она на глазах у пораженного дворецкого показала мне большой палец.
— Пока не надо стрелять, — вздохнул я. — И вообще скройся-ка ты в ванной и будь начеку. Возможно, наши друзья наделают глупостей.
— Есть, босс! — козырнула она и побежала на позицию…
— Подкрепление прибудет через пять минут, — подошел ко мне Зубр, и мы направились в прихожую.
Звонок все не унимался.
— Василий, открой, — кивнул я Зубру. — Зачем делать вид, что нас нет дома?
Тот выполнил приказание — щелкнул замками, убрал цепочку и открыл дверь.
На пороге застыл подтянутый мужчина с лихо закрученными усами, сверкающий круглыми очками в дорогой оправе. Длинные пальцы он вытирал белоснежной тряпочкой, причем с таким выражением на лице, словно ему только что пришлось совать свою тонкую руку в унитаз.
— Ах, ваше благородие, барон Скалозубов! — расплылся он в фальшивой улыбке, игнорируя Зубра, словно тот был пустым местом.
За спиной гостя застыли четверо хмурых шкафа в серой форме, едва помещающиеся в маленьком коридорчике перед дверью. При оружии, естественно.
Никто из них не видел, что с потолка за их спинами свесился Красавка с явным намерением отгрызть хмырям что-нибудь побольнее.
«Не время! — шикнул я на него мысленно. — Но будь наготове».
Тот кивнул и медленно убрался в дыру на потолке. Двое мордоворотов тут же оглянулись, но ничего не заметили, кроме прошмыгнувшей за угол крысы.
— На вашем месте я бы договорился о встрече, — заговорил дворецкий. — У барона на счету каждая минута…
— Не беда, Василий, впускай наших дорогих гостей, — крикнул я, направляясь в спальню. — Нечего толкаться на пороге! Смелее, я не кусаюсь!
Накрахмаленный хлыщ неохотно переступил порог и вошел таким манером, будто перешагивал через лужи с дерьмом.
За ним тут же сунулись двое охранников. Еще двое остались ждать у входа, с подозрением поглядывая на закрытую дверь ванной.
— С кем имею честь? — сказал я, опускаясь в кресло, которое предусмотрительный Зубр тут же подставил мне под зад.
— Ох, где мои манеры, — слегка поклонился хлыщ и сунул мне визитку, от которой несло какой-то приторной сладостью. — Меня зовут Георгий Константинович Вернер, я поверенный барона Герасимова.
Золоченая карточка с именем и телефоном, выведенным вензелями. Какая пошлятина! Я бросил визитку на захламленный журнальный столик.
— У меня тут бардак. Мы с Василием не ждали гонца. И какое у барона ко мне дело?
— Его благородие лишь хотел выразить сочувствие по поводу безвременной кончины вашего батюшки, Михаила Александровича, которому мой хозяин приходился верным другом и соратником.
— Принято… — кивнул я, скосив глаза на Зубра, что иронически закатил глаза при фразе «друг и соратник».
— К сожалению, барону нездоровится и он не смог прибыть сам, чтобы выразить сожаление по поводу вашей утраты. Поэтому позвольте, в доказательство самых добрых намерений, пригласить вас к барону на ужин в его усадьбу в Ратмиров. Ваш отец давно собирался заглянуть к нам, но дела и пошатнувшееся здоровье заставили его откладывать долгожданный визит.
Зубр при этих словах хмыкнул, но встревать в разговор не стал.
— Все дела моего отца — мои дела, — сказал я. — Что ж, здоровье это святое. Правда, Василий? Все положенные клятвы барон Герасимов принесет, когда выздоровеет. Прямо в поместье Скалозубовых.
— Прошу прощения? — вскинул бровь хлыщ. — Возможно, я ослышался. Вы сказали «клятвы»?
— Именно так.
— Барон Герасимов владеет обширными землями на юге региона, — включился Зубр. — И ему необходимо принести обет верности. Как вассал своему сеньору. Обычная процедура…
— Ох, прошу прощения, ваше благородие, но вы, должно быть, ошиблись! — скривил кислую рожу Вернер. — Клятвы мой хозяин приносил вашему отцу, графу Скалозубову. Вы всего лишь барон — ровня главе рода Герасимовых.
Слово «ровня» он выговорил с плохо скрываемой иронией.
— Мой отец мертв, если вы внезапно запамятовали, — резко произнес я. — И я — его единственный наследник.
— Ведь вы не унаследовали титула графа, и есть мнение…
— Право владения титулом продиктовано ленным правом, а не чьим-то «мнением», — перебил его Зубр. — Если его благородие Евгений Михайлович — наследник земель и состояния Михаила Александровича, то, до особого распоряжения Императора, он наследует и своих вассалов. Странно, что вы, как поверенный барона Герасимова, не разбираетесь в таких вещах.