Она преодолела последние метры, спрыгнула на землю на все четыре точки опоры, вскочила и помчалась прочь от дерева. Но тут она натолкнулась на Калвина.
– Ты что, не слышишь? Нам надо побыстрее убираться. Там это существо…
– Знаю, знаю. – Калвин успокаивающе выставил вперед ладони. – Нет никаких причин беспокоиться. Я просто не успел рассказать вам о нем раньше.
Сирокко чувствовала себя так, словно из нее вдруг выпустили воздух, но она далеко не успокоилась. Было ужасно пережить такое нервное потрясение и не получить никакой разрядки. Ногам хотелось бежать. Вместо этого она набросилась на Калвина.
– Ты, дерьмо! Не успел рассказать о существе, подобном этому? Что это такое и что ты о нем знаешь?
– Это способ покинуть скалу, – ответил Калвин. – Оно называется… – он сложил губы трубочкой и просвистел три отчетливые ноты с трелью в конце, – это трудно объяснить. Я назвал его «цеппелин».
– Ты назвал его «цеппелин»? – заторможенно повторила Сирокко.
– Это ему подходит. Он похож на дирижабль.
– Дирижабль?
Он странно взглянул на нее, и она показала в усмешке зубы.
– Он похож на дирижабль, но это не дирижабль, потому что у него нет твердого скелета. Я позову его, и ты увидишь.
Калвин вставил в рот два пальца и протяжно засвистел, выводя сложную мелодию со странными музыкальными интервалами.
– Он зовет его, – сказала Сирокко.
– Я слышу, – ответила Габи. – С тобой все в порядке?
– Да, но я, наверное, поседею.
В ответ на призыв Калвина сверху раздалась серия трелей, но на протяжении нескольких минут все оставалось по-прежнему, никто не появлялся. Они ждали.
Цеппелин появился слева. Он был на расстоянии трехсот-четырехсот метров от поверхности скалы, летя параллельно ей, но даже с такого расстояния они видели лишь часть его. Он казался сплошной серо-голубой завесой, опущенной перед их взорами. Затем Сирокко увидала глаз. Калвин засвистел еще раз и глаз завращался, очевидно, разыскивая их. Калвин оглянулся через плечо на Сирокко и Габи:
– У него не слишком хорошее зрение. Поэтому я не стою на его пути. Как будто в соседнем графстве.
– Это не очень-то далеко, – со страхом сказала Габи. Этот осел может очутиться и в соседнем графстве.
Передняя часть существа исчезла, а оно продолжало парить, и парить, и парить… Казалось, ему не будет конца.
– Куда он собирается? – спросила Сирокко.
– Ему нужно время, чтобы остановиться, – пояснил Калвин. – Довольно скоро все будет в порядке.
Сирокко и Габи присоединились к Калвину, стоящему на краю утеса. Полная длина цеппелина составляла примерно километр. Для полного сходства с увеличенным германским воздушным кораблем «Гинденбург» не хватало только свастики на корме.
– Нет, – подумала Сирокко, – этого не может быть. – Она была энтузиастом дирижаблестроения, активным участником проекта НАСА по строительству дирижабля почти таких же размеров, как цеппелин. Работая над проектом, она убедилась, что замысел LZ-129 вполне хорош.
Однако формой – удлиненный сигарообразный корпус, тупой нос, суживающаяся корма, слегка, пожалуй, сдвинутая к корме гондола – сходство с «Гинденбургом» исчерпывалось. Гладкой поверхностью цеппелин напоминал скорее старые дирижабли Гудериана. Серо-голубой, слегка маслянистый корпус радужно переливался.
И «Гинденбург» был без щетины. У цеппелина она была. Щетина тянулась вдоль середины брюха, становясь гуще и длиннее к середине корабля и постепенно сходя на нет к краям. Посредине брюха был нарост, с него свисал изящный завиток.
Еще у цеппелина были плавники и хвост. Вместо четырех перьев в хвосте цеппелина было лишь три: два горизонтальных и одно вертикальное – очевидно, рули поворота и высоты. Сирокко видела, как они изгибаются, когда чудовищное существо разворачивало к ним нос, одновременно подаваясь назад. Тонкие и прозрачные плавники были похожи на крылья летательного аппарата О'Нейла.
– Ты… ты разговариваешь с этим существом? – спросила Габи.
– Довольно свободно, – с улыбкой ответил Калвин. Сирокко еще не видела его таким счастливым.
– Этот язык легко выучить?
– Нет, – нахмурившись ответил Калвин, – я не думаю, что у тебя это получится.
– Как долго ты находился здесь? Дней семь?
– Я говорю тебе, что знаю, как разговаривать с ним. Я много о нем знаю.
– Ну так как ты узнал все это?
Казалось, вопрос обеспокоил его.
– Я проснулся, зная все это.
– Повтори.
– Я просто знаю. Когда я впервые увидал его, я уже все о нем знал. Когда он заговорил, я понял. Все произошло просто.
Но это было далеко не просто, Сирокко была в этом уверена. Но, по всей видимости, Калвин не хотел, чтобы на него давили.
Выбрав правильную позицию – на что ушел почти час – цеппелин стал потихоньку двигаться вперед, пока не оказался вплотную к скале. Во время этой операции Габи и Сирокко отодвинулись подальше. Они чувствовали себя лучше, когда видели его пасть. Это была прорезь в метр шириной, Смехотворно малая для такого существа, она находилась метров на двадцать ниже уровня глаз. Под линией рта располагалось еще одно отверстие: сфинктерная мышца[1], действующая во время свиста как клапан.
Изо рта существа высунулся длинный негнущийся предмет и уперся в землю.
– Пошли, – сказал Калвин, приглашающе махнув рукой, – поднимайтесь на борт.
Ни Габи, ни Сирокко не двинулись с места, они лишь изумленно смотрели на Калвина. Мгновение он выглядел раздраженным, но затем опять улыбнулся.
1