Легко и ловко подогнув ноги, титаниды сели, Сирокко и Габи присоединились к ним. Титаниды с нескрываемым интересом наблюдали, как они это делали.
Мясо пошло по кругу. До Диез вынула с дюжину зеленых яблок. Титаниды клали их в рот целиком. Раздавался хруст, и яблоко исчезало.
Габи, насупившись, сидела над фруктами. Она приподняла бровь, когда Сирокко надкусила одно. Вкус был зеленого яблока. Внутри яблоко было белое и сочное с маленькими коричневыми семечками.
– Наверное, мы позже все выясним, – сказала Сирокко.
– Кое-что я хотела бы узнать прямо сейчас, – возразила ей Габи.
– Никто не поверит, что мы сидели с телесного цвета кентаврами и ели эту дерьмовую зеленую песенку.
– Та, что зовется Га-а-би, очень воодушевленно поет, – рассмеялась До Диез.
– Она что, говорит обо мне?
– Ей нравится как ты поешь.
Габи застенчиво улыбнулась.
– Это совсем не Вагнер, который выходит под твоим руководством. Как ты их понимаешь? Как тебе их вид? Я слышала о параллельных эволюциях, но чтобы только выше талии? Я могу поверить в гуманоидов. Я была готова ко всему, ко всякому виду – от капель желе до гигантских пауков. Но они слишком похожи на нас!
– Но большая их часть не похожа на нас.
– Верно! – опять перешла на крик Габи. – Но посмотри на это лицо! Отбрось ослиные уши. Рот у них широкий, глаза большие, нос выглядит так, как будто по нему заехали лопатой, но все похожее ты можешь найти и на Земле. Посмотри ниже, если решишься. – Сирокко лишь пожала плечами. – Посмотри на это, – продолжала Габи, – и попробуй сказать, что это не человеческий пенис!
– Спроси ее, можем ли мы присоединиться к ней, – искренне пропел Си Бемоль. – Мы не знаем слов, но мы можем сопровождать ее импровизируя.
Сирокко пропела, что ей надо еще немного поговорить со своим другом, а позже она все переведет. Он согласно кивнул ей, но продолжал внимательно следить за разговором.
– Габи, пожалуйста, не кричи на меня.
– Прости меня. – Габи опустила взгляд на свои колени и попыталась успокоиться. – Мне нравится когда вещи имеют смысл. Человеческий пенис на этом существе не имеет смысла. Ты видела их руки? На их пальцах есть отпечатки, я заметила это. ФБР не упустил бы случая иметь их в своем досье.
– Я видела.
– Если бы ты сказала, как ты с нами разговариваешь…
– Я не знаю, – выбросила вперед руки Сирокко, – все происходит само собой, как будто этот язык всегда был в моем сознании. Петь тяжелее, чем слушать, но это лишь потому, что мое горло не подходит для этого. Поначалу я испугалась, но сейчас мне не страшно, я им верю.
– Также как и Калвин верит цеппелинам.
– Ясно, что кто-то позабавлялся с нами, пока мы спали. Кто-то дал мне этот язык, хотя я не знаю, каким образом. И этот кто-то дал мне кое-что еще. У меня ощущение, что это сделано не со злой целью. И чем больше я разговариваю с титанидами, тем больше они мне нравятся.
– То же самое говорил Калвин об этих проклятых цеппелинах, – мрачно сказала Габи, – а ты чуть не арестовала его.
– Я думаю, что теперь поняла его немного лучше.
Титанида лекарь была женского рода, имя ее тоже было в тональности си бемоль. Она вошла под навес, где лежал Билл и провела там некоторое время, осматривая его. Сирокко при этом не сводила с нее глаз.
Края раны были желтыми и сине-черными. Когда лекарь нажала на них, из раны запузырилась жидкость.
Лекарь не обращала на Сирокко ни малейшего внимания. Она изогнула свой человеческий торс и порылась в кожаной сумке прикрепленной к лошадиному боку лентой подпруги и вынула прозрачную круглую флягу наполненную коричневой жидкостью.
– Сильный антисептик, – пропела она и подождала.
– Как его состояние, целитель?
– Очень тяжелое. Без лечения он будет с Геей через несколько десятков оборотов.
Поначалу Сирокко перевела фразу дословно, но в ней было одно слово, которое обозначало период времени. Один поворот на Гее занимал примерно один час.
Выражение «быть с Геей» было понятно, хотя «Гея» означало не планету, а богиню, которая была олицетворением вселенной, и быть с Геей означало вернуться в землю, это не подразумевало бессмертие.
– Наверное, вы бы предпочли подождать появления своего целителя, – пропела титанида.
– Билл может никогда не дождаться его.
– Да, это так. Мое лекарство должно снять инвазию маленьких паразитов. Я не знаю, препятствуют ли они метаболизму. Я не могу обещать например, что мое лекарство не причинит вреда, откачивая его жизненный газ, так как я не знаю в каком месте он у вас находится.
– Это вот здесь, – пропела Сирокко, указывая на ее грудь.
Уши титаниды поднялись и опустились. Она прислонила одно ухо к груди Билла.
– В самом деле, – пропела она. – Да, Гея мудра, и она не говорит, почему она совершает кругооборот.
Сирокко мучилась, не зная, что предпринять. Концепции метаболизма и микробов были незнакомы целителю. Эти слова переводились буквально. Даже не осознавая этого, знахарь могла навредить больному человеческому телу.
Но Калвина не было, а Билл умирал.
– А для чего это вообще? – пропела лекарь, указывая на ноги Билла. Пальцы ее осторожно касались пальцев ног.
– А, это… – Сирокко никак не могла подобрать слово для определения атрофированных эволюций рудиментов. Это было слово, определяющее эволюцию, но безотносительно к живому существу. – Они служат для удержания баланса, но они не являются необходимостью. У них нет определенного предназначения.