Хромая и тяжело дыша, он добрался до конца лестницы. Она стояла у двери одной из спален в самом конце коридора.
— Да, я испорченная, Чарли, — сказала она. — Но я не больна, а ты болен, Чарли! Ты так же болен, как Честер Хилл, но даже он не стремился к уничтожению всего мира! Я рада, что между нами наконец состоялся этот небольшой разговор, если это можно так назвать. Теперь я точно знаю, что творится в твоем расстроенном мозгу. Чарли, ты представляешь собой угрозу. Реальную угрозу! Впервые в жизни я начинаю вполне осознавать все величие нашего отца! И если ты всерьез полагаешь, что я помогу тебе отстранить его от «Флеминг индастриз», то ты не только болен, но еще и глуп! Так что, спокойной ночи. Я запираю дверь на замок.
Она вошла в спальню, захлопнула за собой тяжелую деревянную дверь и повернула железный ключ в старинном железном замке. «Это его остановит, — рассудила она. — Боже мой, он же превратился в буйного психа! А может, просто напился? Впрочем, он говорил во многом правду. Эйзенхауэр назвал это, кажется, «военно-промышленным комплексом». Он предупреждал об этом Америку. Господи, военно-промышленный комплекс — это мой братец! И, наверное, поэтому отец отказывается торговать с Пентагоном. Он тоже все это видит!»
Она включила лампу, и из мрака выступила комната с низким потолком, предназначенная для гостей. Обстановка в ней пребывала в неизменности с тех пор, как этой комнатой занималась Эдвина в середине 30-х. Все здесь было удобно, мягко и непретенциозно. Ситец чехлов на креслах, огромная, с четырьмя набалдашниками на ножках кровать королевы Анны… Все это делало комнату типично английской. Сильвия чувствовала себя здесь в безопасности. Обругав себя за то, что забыла принести снизу свою сумку, она стала снимать с себя драгоценности. Она складывала свои ценные — в случае с «Кровавой луной»: бесценные — камешки в фарфоровое блюдо на каминной полке.
Потом она разобрала постель, которая была накрыта толстым и мягким ковром.
— Не замерзну…
Она села на кровати и сняла свои серебристые туфли-лодочки, затем встала, чтобы снять платье, чулки и трусики. Она бросила одежду на шезлонг у окна и обнаженная, босиком побежала по ковру к постели. Забравшись под одеяло, она натянула его до самого подбородка и расслабилась в уютном тепле.
Вдруг раздался страшный глухой звук!
Она дико закричала, увидев, как деревянную дверь прошибло лезвие огромного топора. Затем оно исчезло.
Снова удар!
— Чарли, ты что?! — крикнула она.
Удар!
— Чарли, прошу тебя!
Удар!
— О Боже… Чарли, прекрати!
После очередного удара в двери образовалась дыра. На пол упали крупные щепы.
Она увидела, как в дыру просунулась его рука и стала нашаривать ключ в замке. Красный рукав костюма Дьявола вызвал в ней ужас. Но она откинула одеяло, вскочила с постели и бросилась к двери, схватив по пути с туалетного столика крючок для застегивания туфель.
— Миллиарды! — услышала она его голос. — Мы будем зарабатывать миллиарды долларов! Сильвия! Подумай о той власти, которая у нас будет! Ракеты, которые мы будем делать, защитят Америку! Мы начиним ими каждый сенной стог в каждом штате! Придет день, и мы сметем Россию с лица земли!
Вот его рука наконец нащупала ключ. Замахнувшись крючком, она вонзила его в тыльную сторону ладони брата и рванула вниз, сдирая кожу. Дико взвыв от боли, Чарльз, однако, не выпустил из руки ключа. Она била его по руке крючком до тех пор, пока она не скрылась вместе с ключом в дыре. Услышав звук поворачивающегося в замке ключа, она отскочила назад. Дверь распахнулась, и на пороге возник Дьявол с ключом в окровавленной правой руке и топором в левой.
Он медленно вошел в спальню.
— Тебе не нужно было запираться от меня, Сильвия, — тихо проговорил он. — Ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Поэтому ты и приехала сюда со мной.
Она пятилась, не сводя глаз с топора.
— Чарли, пожалуйста, не надо… — умоляюще шептала она. — Не делай глупостей…
Он бросил ключ и топор на пол.
— Я не сделаю тебе больно, если ты на это намекаешь. Я люблю тебя, Сильвия. Я никогда не сделаю тебе больно. — Он стал снимать с себя костюм Дьявола. — Ты не понимаешь. Я делают это для нас всех. Для семьи. Для тебя и меня. Мы с тобой всегда с раннего детства были особенными детьми. Мы были тайными друзьями и тайными любовниками.
Он швырнул костюм на пол. На нем остались только брюки. Он стал их с себя стягивать. Кровь капала ему на ноги и на пол.
— Мы будем заниматься любовью, Сильвия, — продолжал он. — А потом ты поможешь мне. Теперь ты ведь понимаешь, как будет важна твоя помощь, правда? — Он полностью разделся и стоял перед ней обнаженный и забрызганный кровью. — Ты помнила все эти годы тот пруд? Помнишь, как красиво все было? Ты единственная женщина, которую я когда-либо действительно хотел, действительно любил! Я занимался любовью с сотнями женщин, но любил всегда только свою сестру. Ты поможешь мне, правда? Ты поможешь мне, моя любимая Сильвия?..
Он стал приближаться, повернув к ней руки. Она жадно разглядывала его обнаженное тело. Да, да. Да! Она любила его! Она всегда его любила! Она обожала его, ненавидела, а сейчас еще и трепетала перед ним…
Неуловимым движением она замахнулась крючком и вонзила его ему в левый глаз. Душераздирающий вопль наполнил комнату. Чарльз отступил назад и схватился обеими руками за лицо. Она пробежала мимо него, выскочила в коридор и бросилась к лестнице. Его дикие крики подталкивали ее в спину. Накинув на свое обнаженное тело соболью шубу, она бросилась к входной двери.
Выбежала наружу. Плотно валил снег, жег ее босые ноги, но она не обращала внимания. Побежала вдоль темной стены Одли-плэйс по направлению к кухне, мимо комнат слуг, где спали шофер Чарльза и управляющий имением. В одном окне уже горел свет, вот зажегся и в другом. Должно быть, они услышали крики.
«О Чарли, мой Чарли! Прости меня, прости… Но у меня не было выхода!.. Я должна была изгнать из тебя злого духа!.. Ты дьявол, Чарли. Кто-то должен был тебя остановить, иначе ты залил бы кровью весь мир!»
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
Великолепная старинная мебель сменилась обстановкой больничной палаты, полотна старых мастеров — жалким пейзажем на белой стене. Но Нику было на это наплевать: он был все еще жив, и сегодня утром врач сказал ему, что он сможет выйти из больницы к концу недели.
— Похоже, на этот раз им меня не похоронить, — говорил Ник Диане, которая сидела возле его постели.
— Врач сказал, что если ты будешь себя правильно вести, то проживешь еще очень долго. А уж я позабочусь о том, чтобы ты вел себя правильно.
Он взглянул на нее и улыбнулся.
— Я счастливый человек, — проговорил он. — У меня было три жены, и только одна из них оказалась стервой.
— Забудем о ней. Знаешь, Ник, в последнее время я все размышляю над своей жизнью, которая не была слишком скучной…
— Да уж, — сказал он с улыбкой.
— И пришла к выводу, что в конце концов все обернулось к лучшему. Если бы я вышла за тебя замуж тогда, когда была молодой, мы, наверное, разошлись бы через некоторое время. В те времена мы были слишком своевольны и упрямы, чтобы надолго ужиться вместе. Нет, я в самом деле думаю, что это лучше, что мы поженились значительно позже. Теперь я умудрена опытом прожитой жизни и лучше могу тебя понять.
Он протянул к ней руку, и она взяла ее.
— А я, между прочим, тоже сильно поумнел за свою жизнь и теперь могу вполне оценить тебя, — сказал он. Они улыбнулись друг другу. — Как ты думаешь, врач разрешит мне совершить круиз на «Сизпрей»?
— Уверена, что разрешит. Лучшего отдыха и не найти.
— Тогда почему бы тебе не сказать капитану Гранту, чтобы он привел яхту в Средиземное море? Когда меня выпишут отсюда, мы с тобой полетим в Рим и встретимся с ними в Остии. Месяц поплаваем в Средиземноморье. У берегов Туниса есть островок. Джерба. Я хотел бы на него посмотреть. Советуют вложить деньги в тамошний курортный отель.