Обед обычно проходил в парижском кафе, где можно было вкусно поесть. Многие из нас также наслаждались плавательным бассейном с подогревом. Вода в нем всегда была теплой и очень чистой, а стюарды всегда готовы были раздать пушистые мягкие полотенца или стаканы со свежевыжатым соком.
Внутри турецкие бани были оформлены в виде иллюминаторов, так что марокканская тема не была разрушена. Дорогая плитка голубого и зеленого цветов покрывала помещение. Гимнастический зал был заполнен самыми современными тренажерами: боксерскими мешками, матами и узловатыми канатами для лазания.
Я опробовал каждое место, поскольку человек должен получать удовольствие от всего, что ему предлагают, но ничто не доставляло мне такого удовольствия, как прогулка по палубам, чтобы ощутить прохладный воздух, почувствовать запах соленой воды и понаблюдать за морями. Океаны покрывают большую часть земли; мне было интересно узнать, какие тайны они хранят и какие обитатели живут под волнами.
Вечерние трапезы были роскошными, но мой желудок, как это часто бывало, беспокоил меня. Врачи не были уверены, почему я страдал от приступов мучительной боли в животе, и думали, что это может быть связано с беспокойством. В течение нескольких месяцев меня беспокоили приступы боли в глубине кишечника, которые часто отправляли меня в постель на несколько дней.
Я мог только ковыряться в еде, пробовать каждое блюдо на вкус и набивать себя только самой скучной пищей. Я избегал алкогольных напитков. Я был полон решимости не слечь с болезнью и изо всех сил старался сохранять самообладание, отмахиваясь от беспокойства тетушек по поводу моей бледности.
Как ни умоляли меня тетушки, я не обращал внимания на свои недомогания, на боль в животе и охотно общался с джентльменами, которых встречал во время путешествия.
Я сопровождал незамужних дам по палубам, выбирая веселые темы и часто смеясь, но не нашел ни одной девушки, которая пленила бы меня больше, чем просто дружеское общение.
У меня завязалась крепкая дружба с Дженни Кавендар, Джоном Мортоном, мистером Бэром и его невестой Хелен Монипенни. Миссис Браун и мистер Стед, журналист, тоже часто присоединялись ко мне на прогулках и в беседах.
Но пока я пытался отбросить свои мрачные страхи, Уильям Стед при каждой встрече рассказывал пугающие истории, и какими бы пугающими они ни были, их невозможно было не слушать. Чаще всего мистер Стед развлекал нас в Библиотеке или Курительной комнате, позволяя нам собраться вокруг его кресла, пока он говорил; слушать его было очень приятно.
Однажды вечером, ни много ни мало, за ужином, он рассказал нам историю о футляре для мумии, который был частью египетской коллекции и который предположительно находился на борту корабля.
Когда женщины спросили его о чемодане, капитан Смит усмехнулся и отказался сказать, был ли он частью груза. Он сказал нам:
- Я не могу подтвердить или опровергнуть, что он находится на борту, но могу заверить вас, что в любом случае он не представляет никакой угрозы.
Мэгги Браун хихикнула и наклонилась ко мне:
- Ему бы в политику.
- Интересно, а мумия на борту? - спросил я.
Она пожала плечами.
Стед рассказал нам:
- Четверо мужчин купили ящик с мумией, в котором находился Амен-Ра.
Один из них, предположительно слепой, ушел в пустыню, и больше его не видели, а другого случайно застрелили, и ему ампутировали раненую руку. Он так и не смог оправиться от потери руки. Третий мужчина внезапно потерял свое состояние, а четвертый стал бездомным и оказался на улице. Мумию и футляр они продали по дешевке, а набор купил богатый лондонец.
- И ему не повезло? - Мэгги Браун громко рассмеялась, накручивая на вилку кусочек свинины. Она была очарована этой историей.
Стед с готовностью кивнул:
- Да.
Его дом сгорел, и несколько членов его семьи заболели. Он был так напуган своим невезением, что пожертвовал мумию и ее ящик Британскому музею.
- Значит, он разделил проклятие, - сказал капитан Смит, наполовину прислушиваясь, пока читал очередное сообщение, отправленное его первым помощником.
В нем снова были предупреждения о том, что впереди ледяные поля, хотя тогда мы этого еще не знали.
- Скорость двадцать два узла, - приказал он. Льда не было, но они должны были следить за любыми его признаками.
- С каждым днем мы идем все быстрее, - с гордостью сказал Томас Эндрюс. Он спроектировал корабль и в тот же вечер возвращался в свою каюту, чтобы перечислить косметические изменения, которые он хотел внести в "Титаник", чтобы сделать его еще более роскошным; он рассказал нам об этом за ужином.