- Он жив?
- Если и жив, то ненадолго, - сказал Перкис.
Пока они шли к корме, Перкис смотрел на воду внизу, освещенную золотистым туманом. Вдалеке он услышал гулкие, лязгающие шаги. Какое существо могло издавать такой громкий звук, он не мог себе представить.
- Мистер Перкис, пожалуйста, поторопитесь, - позвала Мэдди Астор.
- Уже идем, мэм.
Чудовище должно быть невероятно большим, чтобы издавать такие громкие шаги; оно издало рев, настолько глубокий, что они почувствовали его глубоко в своих костях. Все трое мужчин упали на палубу, так как их ноги подкосились. Еще несколько взвываний, и их кости превратились бы в пыль.
Перкис пополз.
Он спускался по канату, перебирая руками, зная, что если чудовище издаст еще один вопль, то он упадет, но ему удалось добраться до шлюпки.
- Приготовиться к гребле, и грести быстро, дамы.
Смит начал спуск. Его тело стало заметно меньше, одежда развевалась на нем, а взгляд опускался вниз, показывая впалые щеки. На их глазах его волосы поседели, затем поблекли, а потом и вовсе выпали, развеваясь на ветру. Его шея была покрыта старческими пятнами.
- Что происходит? - спросила одна из женщин.
- Я понятия не имею, мэм, но что бы ни было на этом корабле, это зло. Эта Мэри или Мари, как ее там, наполнена злом прямо из самого ада, - сказал им Перкис. - Оно забрало людей на борту и моих людей, и если мы не поторопимся, оно заберет и нас.
Смит был похож на восьмидесятилетнего старика, пытающегося справиться с веревкой. Его шишковатые руки не справились с веревкой, и он потерял хватку, упав в воду внизу. Все смотрели на него, готовые вытащить его в безопасное место, но он не всплыл; вместо этого на поверхность всплыл цветок темно-красного цвета, вызвавший у нескольких женщин истерические крики и плач.
Перкис, хотя и переживал потерю, не мог представить себе реакцию женщин, если бы они увидели, как лягушка съела лицо Эверетта, или увидели, что стало с беднягой Комптоном.
Перкин отвязал лодку и крикнул Фризу, чтобы тот быстрее спускался по веревке. Фриз был уже на полпути вниз, когда что-то огромное пронеслось между шлюпками и вырвало Фриза из веревки, поплыв дальше.
Перкис моргнул, когда все в лодке закричали. То, что он увидел, было невозможно. Когда-то давно он был моряком и видел китов, дельфинов и больших акул, но то, что он увидел сейчас, было просто невероятно. Это была самая мускулистая, тяжелая, древняя акула, которую он когда-либо видел.
Она съела Фриза.
- Гребите, - крикнул Перкис, - все, если хотите жить, гребите.
В глубине души он понимал, что если они не поторопятся, то тоже станут частью тумана и либо будут жить, либо умрут, но бесконечно будут его частью. Туман был вселенной, обладающей силой, исключительно жадной и очень, очень голодной. Существа, которые были его частью, были ужасны.
Ее щеки раскраснелись от активности, Мэдди Астор встала на весла и громким, властным голосом крикнула, чтобы они гребли изо всех сил:
- Гребите, леди, гребите.
Мы справимся.
Через несколько минут они оказались у кромки тумана, и хотя акула кружила над ними, она не досаждала им. Как только они оказались за туманом, они почувствовали, как тяжесть свалилась с их груди, и им стало легче дышать. Трепет и тоска, которые они испытывали, исчезли. По дороге встречались тела, некоторые цеплялись за куски дерева или стулья, но все они были замерзшими, мертвыми и покрытыми инеем. Люди, твердые как лед, сталкивались со спасательной шлюпкой.
Женщина, сидевшая на шатком столе, издала слабый стон. Она была так далека от жизни, что не могла поднять ни рук, ни ног, но скользила почти замерзшими глазами по лодке и беззвучно умоляла помочь ей.
Они остановились рядом с ней и осторожно подтащили ее к лодке.
Несколько женщин упали в обморок, и все на борту закричали, когда ее замерзшая рука отломилась выше локтя, когда ее поднимали на борт. Посмотрев на место, где была ее рука, она не почувствовала боли, так как онемела. Женщины пытались понять, что произошло.
Хемминг наложил жгут на руку на случай, если она отогреется, но он не думал, что она выживет.
Он покачал головой:
- Я не знаю, что еще я могу сделать. Возможно, будет лучше, если она никогда не проснется от той боли, которую почувствует, когда… если согреется.
Перкис кивнул и положил руку и кисть на дно лодки под сиденье. Пока они гребли за туманом и ледяным полем, они оплакивали положение женщины, но забыли о Фризе, Смите, Комптоне и Эверетте, как будто их никогда и не было. Вместо этого они сосредоточились на десяти других людях, которых они вытащили из воды и которые остались живы в лодке.