Надо повернуть штурвал вправо, сообразил наконец Смит, и обойти айсберг. Он резко крутанул штурвал, но корабль почему-то слушался его плохо. Корабль упрямо шел на айсберг, словно его притягивало к нему магнитом. Эдвард оставил тщетные попытки уклониться от встречи с ледяной глыбой и теперь завороженно смотрел на нее.
«Сейчас мы столкнемся с огромным айсбергом, кэп, сделайте же наконец что-нибудь, — услышал вдруг Смит удивительно знакомый голос. — Я не хочу погибать!»
Эдвард нехотя обернулся, чтобы посмотреть на того, кто отвлек его от величественного зрелища, но никого не увидел. Он по-прежнему был один на этом огромном корабле.
«Ты же всегда мечтал быть капитаном «Титаника», — раздался чей-то издевательский смех. Эдварду показалось, что это был радист Грег Лоутон.
«Что за шутки, Лоутон? Я узнал тебя, иди же ко мне…»
Капитан Смит в ужасе проснулся.
У его кровати действительно стоял радист.
— Кэп! — тряс Грег Эдварда за плечо. — Катастрофа!
Глава 16
Леонид и Катя вышли на палубу, чтобы подышать морским воздухом.
Шавуазье посмотрел на часы:
— Если мне не изменяет память, а она мне не изменяет, примерно в это время в тысяча девятьсот двенадцатом году впередсмотрящий Флит заметил айсберг, который отправил ко дну «Титаник».
— Мне страшно, — прошептала Катя и прижалась к Леониду. Тот обнял ее за плечи.
— Он сообщил капитану о надвигающейся опасности, но еще тридцать семь секунд два впередсмотрящих, Флит и Ли, наблюдали за айсбергом. Он стремительно приближался к ним, а пароход продолжал идти на него.
— Лео, хватит, — взмолилась девушка.
— Ну что ты, это всего лишь история. Сейчас нам ничто не угрожает. В этих широтах нет и не может быть айсбергов.
— Я знаю, но почему-то от этого не становится спокойнее на душе. Живо представляю развлекающуюся публику. Музыка, смех, веселье, опьянение богатством и собственной значимостью. Ну совсем как сейчас.
— Если я и пьян, то не от собственного богатства. Меня переполняют другие чувства. Мне кажется, что до встречи с тобой я не жил.
— У меня голова идет кругом от счастья. Еще никогда в жизни мне не было так хорошо, безмятежно, спокойно, — просто сказала Катя. — Мне хочется смотреть на звезды, и чтобы рядом был ты, чувствовать твое дыхание на своем плече. И говорить, говорить, говорить… Обо всем, что взбредет в голову.
— Ты угадываешь мои желания, — улыбнулся Лео и поцеловал ее.
Катя, смутившись, легко оттолкнула его:
— Да ты что, люди же кругом.
— А нам нечего скрывать. — Леонид смотрел на нее влюбленными глазами.
Вдруг неподалеку от них раздался крик:
— О Боже, этого не может быть!
Пожилой мужчина в утепленном плаще с меховым воротником что-то высматривал через бинокль в темноте. Опустив бинокль, он повторил растерянно:
— Этого не может быть. Неужели у меня начались галлюцинации?
Заметив стоящую неподалеку парочку, он решительно направился к ней.
— Прошу прощения, молодой человек, меня зовут Фредерик. Не могли бы вы разрешить мои сомнения?
— К вашим услугам, сэр, — откликнулся Шавуазье.
— Это бинокль ночного видения. Посмотрите, пожалуйста, в ту сторону.
Леонид взял бинокль и направил его туда, куда указывал «меховой воротник».
— Прошу прощения, сэр, но ничего не видно.
— Вам следовало бы прежде отрегулировать фокус, у меня зрение неважное, поэтому…
— Хорошо, хорошо. — Шавуазье начал терять терпение. Больше всего на свете ему сейчас хотелось обнять Катю и смотреть вместе с ней на звезды, а не выискивать неизвестно что в ночном океане.
Девушка казалась испуганной. Леонид ободряюще улыбнулся ей.
«Ну и трусишка», — подумал он.
Подрегулировав прибор, он снова начал вглядываться в темноту.
— Сегодня океан бесподобен. Его поверхность ровная, как бильярдный стол, — заметил капитан «Титаника» Роберт Уитни. Ни для кого не было секретом, что он был ярым поклонником этой азартной игры и не упускал случая, чтобы сразиться с кем-нибудь за зеленым сукном. Капитан был самым счастливым человеком в мире, когда выигрывал партию в «карамболь». Его любовь к бильярду могла сравниться только с любовью к морю.
— Постарайся не нарваться на айсберг, — произнес в шутку Уитни, передавая вахту помощнику.
— Постараюсь, сэр, — бодро отозвался Винсент Уитаккер. Плавание подходило к концу, и с каждым днем настроение у него поднималось.
После того как капитан ушел, Винсент обратился к Нортону, с которым ему предстояло нести вахту: