Сан-Диего умирал. Над всем штатом, над всей страной, над всем миром навис смертный приговор.
— Это можно использовать, верно? — спросил на следующее утро Джимми, кивая на сообщение, появившееся на экране компьютера.
Крот подъехал к нему и начал читать. Губернатор Калифорнии объявил в Сан-Диего чрезвычайное положение, его убеждали ввести такой же режим в Лос-Анджелесе. Все дороги, ведущие к этим городам, были перекрыты, все авиарейсы отменены. Ученые не спали ночами, пытаясь установить причину, вызвавшую эпидемию, и найти способ с ней бороться. Пациентам прописывались лошадиные дозы антибиотиков, но проку от этого было мало. Президент сказал, что он молится о спасении жителей Калифорнии. Вскоре после его выступления в Вашингтоне был зарегистрирован первый случай страшной болезни.
— Что ж, давай рассуждать вместе, — сказал Крот. — Настоящему журналисту, конечно, захочется использовать этот материал: это сенсационное сообщение, в нем содержится все — и драма, и трагедия, и смерть. Но нельзя забывать, что мы на корабле и паника среди пассажиров нам ни к чему. А если в половине Калифорнии объявлен карантин, то пассажиры, которых мы ждем из Сан-Диего или Лос-Анджелеса, вряд ли поспеют на «Титаник». Так что писать в расчете на них нам не нужно. Поэтому нам следует соблюдать ответственность журналистов — ничего сенсационного, спокойные деловые сообщения.
— Ну вот! — Огорчился Джимми. — А я уже придумал заголовок: «Нам всем предстоит умереть!»
Крот рассмеялся.
— Мы ведь говорили о Калифорнии, а Калифорния — это Голливуд. Они всё преувеличивают. Через пару дней выяснится, что их страшная болезнь просто тяжелый грипп.
— Ну тогда, может, написать так: «Калифорнийцы, хватить ныть, ступайте работать».
— Нет.
Через полчаса открылась дверь и, зевая, вошла Клер.
Крот посмотрел на часы.
— Джимми здесь с половины девятого, а сейчас десять пятнадцать.
— Я немного поплавала. И потом мне надо было сделать маникюр.
— Мы начинаем работать в восемь тридцать.
— Да хватит вам! Это же не настоящая работа.
Крот воспринял ее слова как наглое оскорбление профессии журналиста.
— Если ты и завтра опоздаешь, я тебя уволю, — отрезал он. — И тогда твой отец примет соответствующие меры.
Клер закатила глаза.
— Ну ладно, ладно! Нечего волноваться. Я же все-таки пришла. Я же здесь. — Она уселась рядом с Джимми, который не глядел в ее сторону и за все время не произнес ни слова. — Привет, Джеймс!
— Меня звать Джимми.
— Разве Джимми не сокращенное от Джеймса? Мне лично больше нравится Джеймс. Всех королей звали Джеймсами. А Джимми — это имя для тех, кого мы вызываем прочистить трубы.
— Меня зовут Джимми.
— Ну и пожалуйста, — Клер перевела глаза на Крота. — Что дальше? Что вы собираетесь мне поручить?
Джимми не поверил своим ушам. Первое репортерское задание, полученное им от Крота, заключалось в том, что он должен был спуститься на кухню и взять интервью у шеф-повара Педрозы! Клер было приказано идти вместе с Джимми и делать снимки.
Джимми сразу же принял поручение в штыки.
— Вы же говорили, что он бешеный, как сто быков.
— Вот с такими-то и интересно иметь дело, сразу чувствуешь, что личность неординарная.
— А что, если он выйдет из себя?
— Тем лучше.
Джимми посмотрел на Клер.
— Чего ты лыбишься?
— Да просто так, Джеймс.
Педрозу они нашли на палубе, маленькая часть которой перед кухней была отведена для кухонного персонала. Педроза пил кофе и читал какую-то старую газету. Пол перед ним был усыпан окурками.
Джимми робко приблизился к нему. Крот сказал, что Педроза предупрежден об интервью, но по виду шеф-повара этого никак нельзя было сказать. Его черные глаза обожгли Джимми огнем.
— Доброе утро… я к вам… от газеты, — начал Джимми, указывая пальцем на газету в руках Педрозы. — Мне надо взять у вас… интервью…
Педроза без всякого выражения смотрел на него.
— Ты говоришь так, будто перед тобой глухой старик, — шепнула Клер.
— Заткнись, — огрызнулся Джимми и, снова повернувшись к Педрозе, продолжил: — Вы… вы говорите по-английски? Вы… когда-нибудь… работали… на таком корабле… как этот? — И Джимми неопределенно повел рукой вокруг себя.