Капитан немного помолчал, потом спросил:
— Что вам от меня нужно, сэр?
— Вы должны привести нас в порт Амалия. Мы заправимся топливом и пополним запасы продовольствия. Отправим на берег больных и тех пассажиров, которые откажутся мне подчиняться. А потом двинемся, куда захотим, будем делать то, что захотим, все то время, что у нас еще осталось.
Капитан Смит покачала головой.
— С этим я согласиться не могу. Мы должны позаботиться о больных. Мы должны позаботиться о наших пассажирах, пока продолжается этот кризис…
— Кризис?! — вспылил Педроза. — Мир идет к концу, капитан, а этот корабль — наш. И вы будете делать то, что вам скажут!
— А если я не соглашусь с таким пиратством?
— Тогда мы будем поступать, как пираты!
Внезапно Педроза выскочил из-за стола, схватил Джимми за рубаху на груди и потащил его к дверям. Один из офицеров попытался преградить ему дорогу, но сзади его ударили и он упал. Джимми сопротивлялся изо всех сил, он чувствовал, что ничего хорошего ему ждать не приходится. Однако мог ли он тягаться с Педрозой? Остальные мятежники высыпали на палубу. Педроза выкрикнул несколько команд. Тут же был перевернут лежак, с него сорвали колесики. Потом плоское основание просунули в просвет в нижней части леера так, что лежак высунулся наружу и повис над водой. Педроза поднял Джимми над леером, поставил на лежак и убрал руки. Джимми покачнулся и чуть не упал, но сохранил равновесие и, не удержавшись, посмотрел вниз.
От моря его отделяло пятнадцать этажей!
От ужаса и от потрясения у него сразу обмякли ноги.
— Я, значит, пират! — прокричал Педроза. — Вот пусть он тогда и погуляет у меня по этой доске!
Мятежники захлопали в ладоши и загоготали. Капитан Смит стоял, выпрямившись, как по стойке «смирно». Джимми готов был умолять, чтобы ему сохранили жизнь. Он любил «Титаник», он любил и газету, и Клер, но какой смысл все это любить, если он умрет? Он, не задумываясь, стал бы пиратом, если бы это хотя бы чуть-чуть продлило ему жизнь. Но едва он обернулся, чтобы взмолиться о пощаде, как Педроза ударил его по лицу, да так сильно, что Джимми чуть не свалился с лежака. Но ему снова удалось удержать равновесие. Из носа пошла кровь.
— Если ты свалишься в воду и вдруг уцелеешь, — засмеялся Педроза, — акулы учуют кровь и разорвут тебя на куски. — Он повернулся к капитану Смиту. — Ну что, капитан, будете подчиняться моим приказам или мальчишке придется прыгнуть?
Джимми с трудом сглотнул комок в горле.
— Капитан…
— С террористами и пиратами я переговоров не веду.
— Капитан Смит, ну пожалуйста.
— Прости, Джимми, — покачал головой капитан, — но им нельзя уступать. Он может убить тебя, убить пятерых, десятерых, сотню. Но всех нас не перебьет.
— Мне все равно, что будет с другими! — взвыл Джимми.
— Терроризм не должен взять верх!
Педроза кивнул своим пьяным сообщникам:
— Ну как? Пусть гуляет?
— Пусть, пусть! — закричал один.
— Иди! — поддержал его другой.
— Шагай! Шагай! — затянули все.
— Капитан! Это ваш последний шанс. Ну что? Поведете «Титаник»?
Джимми Армстронг переводил взгляд с капитана на Педрозу, на волны внизу. Стараясь выглядеть как можно более жалостно и тем самым заработать хотя бы малую толику сочувствия, он порылся в кармане брюк, вытащил оттуда какую-то тряпицу, чтобы с несчастным видом промокнуть кровоточащий нос, и вместе с тряпицей вынул что-то еще, что упало на лежак, покатилось по нему и застыло у самого края. Это была его счастливая монетка.
Джимми выпустил из рук тряпицу и ветер тут же подхватил и унес ее. Он потянулся и ему удалось схватить монету. Джимми выпрямился и поймал себя на том, что молится и просит, чтобы, хотя бы в этот единственный раз, монетка принесла ему удачу.
— Шагай! Шагай! — продолжали завывать мятежники.
Джимми бросил на капитана Смита взгляд, полный глубочайшего отчаяния.
«Пожалуйста, пенни, помоги!»
Но капитан покачала головой.
— Не могу, — только и сказал он.
— Шагай! Шагай! Шагай!
Педроза повернулся к Джимми.
— Тебя толкнуть или ты прыгнешь сам?
Джимми едва дышал. Он разжал кулак и посмотрел на пенни.
— Толку от тебя никакого, — прошипел он, опуская монетку в карман рубашки. Наконец-то монета окажется там, где ей и надлежит быть, — на дне океана. «Мы будем там оба, ты и я», — прошептал он, повернулся и двинулся к краю лежака.