деликатными для грузчиков.
Кэл ведет их, лавируя между автомобилями и ручными тележками, спешащими пассажирами (в
основном, второго и третьего класса) и провожающими. Большинство пассажиров первого класса
избегают вонючей толчеи, используя посадочный мостик двадцатью футами выше.
Они проходят мимо пассажиров третьего класса в грубой шерсти и твиде, выстроившихся в очередь
внутри передвижного ограждения, как скот в загоне. Санитарный врач проверяет их головы одну за
другой, осматривая их волосы и ресницы на наличие вшей.
Потом они движутся мимо хорошо одетого молодого человека, крутящего ручку деревянной
кинокамеры, установленной на триноге. Даниэль Марвин (отец которого основал «Биограф Филм
Студио») снимает свою молодую невесту на фоне «Титаника». Мэри Марвин чопорно позирует и
неловко улыбается.
ДАНИЭЛЬ:
— Взгляни на корабль, дорогая, это он. Ты поражена! Тебе не верится, насколько он огромен! Как
гора. Это потрясающе.
Без какой бы то ни было актерской фибры в теле Мэри Марвин с поднятыми руками изображает
пантомиму благоговения злодейки Клары Боу.
Кэл сталкивается с двумя кричащими мальчиками третьего класса, которые толкают его. Секунду
спустя он вновь сталкивается с их отцом.
КЭЛ:
— Осторожно!!
МУЖЧИНА:
— Извините, сударь!
Горожанин-отец протискивается вслед за детьми, что-то крича.
КЭЛ:
— Грязная свинья. Наверно, пропустил свою ежегодную ванну.
РУТ:
— В самом деле, Кэл, если бы вы не оформляли все всегда в последний момент, мы бы уже прошли
через терминал, вместо того, чтобы бегать вдоль причала, как семья каких-то нищих иммигрантов.
КЭЛ:
— Безусловно, Рут. Но, как бы там ни было, мы опоздали из-за процедуры прихорашивания моей
дорогой невесты.
РОУЗ:
— Вы просили меня переодеться.
КЭЛ:
— Я не мог позволить тебе надеть черное в день отплытия, милая. Это плохая примета.
РОУЗ:
— Под мое настроение черное подходило больше.
Кэл уводит их с пути повозки, нагруженной двумя тоннами деревянных ящиков с оксфордским
мармеладом, предназначенным для продовольственного отделения «Титаника».
КЭЛ:
— Я потянул за каждую ниточку, за какую только мог потянуть, чтобы достать билеты на
величайший корабль в истории, в самые роскошные каюты... а вы ведете себя так, будто
собираетесь на собственную казнь.
Роуз наблюдает, как корпус «Титаника» вырастает перед ними... Огромная железная стена,
церковно-мрачная и разъединяющая. Кэл зовет Роуз вперед, и она с чувством огромного трепета
входит на мостик, ведущий к двери на палубу Д.
СТАРАЯ РОУЗ:
(за кадром)
— Для всех это был корабль мечты... А для меня он был рабским кораблем, отправляющим меня в
Америку в цепях.
Наезд, в замедленном движении: рука Кэла собственнически соединяется с рукой Роуз. Он
сопровождает ее вверх по мостику, и черный корпус «Титаника» проглатывает их.
СТАРАЯ РОУЗ:
(за кадром)
— Снаружи я была всем, чем должна быть благовоспитанная девушка. В душе я рыдала.
35.
Гудящая струя воздуха вырывается из мощных тройных паровых гудков на дымоходах «Титаника», -
это сигнал о скором отправлении.
36. Экстерьер. Саутхэмптон-порт. «Титаник». День.
«Титаник» возвышается над зданиями терминала с расстояния в несколько кварталов и закрывает
небо над очертаниями города. Эхо пароходного гудка разносится над Саутхэмптоном.
Отъезд: это оказывается видом из окна.
Снова вперед: мы находимся в заполненном дымом кабаке. Здесь собрались портовые рабочие и
корабельная команда.
Прямо у окна: игра в покер в самом разгаре. Четверо мужчин в одеждах рабочего класса играют по-
крупному.
Джек Доусон и Фабрицио де Росси, оба лет 20-ти, обмениваются взглядами, пока двое других
спорят по-шведски. Джек - американец, долговязый бродяга с волосами, слишком короткими для
того времени. Он также небрит, его одежда помята от того, что он в ней спал. Джек - художник, он