РОУЗ:
(стараясь казаться очень взрослой)
— А эти были нарисованы с натуры?
ДЖЕК:
— Это одна из достопримечательностей Парижа. Множество девушек готовы обнажить свое тело.
Она особо изучает один из рисунков - девушку, позирующую наполовину в солнечном свете,
наполовину в тени. Ее руки лежат на подбородке, одна согнута, другая похожа на склонившийся в
изящном изгибе цветок. Рисунок похож на то, как Альфред Стейглиц изобразил Джорджию О’Киф.
РОУЗ:
— Тебе нравилась эта женщина. Ты нарисовал ее несколько раз.
ДЖЕК:
— У нее были красивые руки.
РОУЗ:
(улыбаясь)
— Думаю, у тебя с ней наверно был роман...
ДЖЕК:
(смеясь)
— Нет, нет! Только с ее руками.
РОУЗ:
(отрываясь от рисунков)
— У тебя талант, Джек. Талант. ты видишь людей.
ДЖЕК:
— Я вижу тебя.
Вот оно. Вновь этот пронзительный взгляд.
РОУЗ:
— И...?
ДЖЕК:
— Ты бы не прыгнула.
74. Интерьер. Приемная. Палуба Д. День.
Рут пьет чай с Ноэл Люси Мартой Дайер-Эдвардс, графиней Ротс, 35-летней англичанкой голубой
крови с аристократическими манерами. Рут видит кого-то, пересекающего залу, и понижает голос.
РУТ:
— О нет, эта вульгарная особа Браун идет сюда. Встанем же скорее, пока она не присоединилась к
нам.
Подходит Молли Браун, бодро приветствуя их, пока они встают.
МОЛЛИ:
— Привет, девочки, я надеялась застать вас за чаем.
РУТ:
— Нам ужасно жаль, но ты опоздала. Графиня и я только что решили выйти на палубу подышать
свежим воздухом.
МОЛЛИ:
— Отлично! Пойдемте. Я как раз хотела найти собеседниц.
Рут стискивает зубы, пока они втроем шествуют по парадной лестнице к выходу. Перейти с ними:
они пересекают зал. Передача кадра: Брюс Исмей и капитан Смит за другим столом.
ИСМЕЙ:
— Так вы еще не задействовали последние четыре бойлерных?
СМИТ:
— Нет, но мы ждем удобного случая.
ИСМЕЙ:
(нетерпеливо)
— Капитан, пресса знает размер «Титаника», так дайте им изумиться и его скорости. Мы должны
дать им напечатать что-нибудь новое. И первое плавание «Титаника» должно попасть на первые
страницы!
СМИТ:
— Я предпочитаю не перегружать машину до тех пор, пока она как следует не обкатается.
ИСМЕЙ:
— Конечно, я оставляю это на ваше усмотрение. Решайте, что лучше, но подумайте, что за славный
конец будет у вашего плавания, если мы прибудем в Нью-Йорк во вторник вечером, что окажется
для всех приятным сюрпризом.
(Исмей хлопает рукой по столу)
Уйди на заслуженный отдых громко, а, И-Джей?
Пауза. Потом Смит чопорно кивает.
75. Экстерьер. Прогулочная палуба А. День.
Роуз и Джек прогуливаются по корме, шествуя мимо людей, развалившихся на палубных креслах в
косом свете предвечернего солнца.
РОУЗ:
(по-девичьи и взволнованно)
— Знаешь, моей мечтой всегда было просто бросить все это и стать актрисой... жить на чердаке,
бедном, но свободном!
ДЖЕК:
(смеясь)
— Ты не смогла бы выдержать и двух дней. Без горячей воды и даже какой бы то ни было икры.
РОУЗ:
(вспыхнув)
— Слушай, парень... Я ненавижу икру! И я устала от людей, злорадно разрушающих мои мечты и
планы.
ДЖЕК:
— Мне жаль. Правда... Извини.
РОУЗ:
— Ну ладно, все в порядке. Дело во мне, Джек. Я чувствую это. Я не знаю, что это, хочу ли я быть
актрисой, или... я не знаю... танцовщицей. Как Асейдора Дункан... дикая языческая натура...
Она ловко подскакивает, искусно останавливается и кружится как дервиш. Потом она замечает что-
то впереди, и ее лицо оживляется.
РОУЗ:
— ...или киноактрисой!
Она хватает его руку и бежит, ведя его вдоль палубы навстречу... Даниэлю и Мери Марвин. Даниэль
включает большую деревянную кинокамеру, пока Мери чопорно располагается у перил.
МАРВИН
Ты печальна. Печальна, печальна, печальна. Ты оставила своего возлюбленного на берегу. Ты
никогда не увидишь его снова.