— С вашего позволения, сэр, я бы предпочел остаться на мостике.
— Что-то не так, Майкл?
— Ничего такого, хвала Господу. Но айсберги, от них в это время никуда не деться. Можете не сомневаться, приборы работают исправно, и вахтенные офицеры вполне самостоятельные, опытные ребята. Но мне будет гораздо спокойнее там, нежели за столиком в ресторане.
— А по-моему, вы морочите нам голову, кэп. За столиком в ресторане вам никогда не бывает спокойно. Я прав?
— Правы, сэр. Всем известно, что капитан О'Нил плохой собеседник и скверный кавалер. Но это входит в мои обязанности, и я готов исполнять их дальше. Только не этой ночью, сэр.
— Мы уже близко?
— Два с половиной часа ходу. До Бостона — более тысячи миль и чуть больше четырехсот до Сент-Джона. И вот еще что. Температура воздуха понижается очень быстро. В 19 часов — было 43°, в 19.30 — уже 39° [59].
— Это ненормально?
— Я бы не сказал. Но мистер Адамсон…
— Слушай, Стив, я хочу, чтобы твои люди не подпускали Чарли к капитану О'Нилу на пушечный выстрел.
— Если это приказ, то — увы! — моих полномочий недостаточно, чтобы его исполнить.
— Это шутка. Ничьих недостаточно. Потому что он здесь главный. Таков мой ответ, Майкл. Вы — капитан. Вам и решать.
— Благодарю, сэр Энтони.
Дверь за капитаном О'Нилом закрылась. Лорд Джулиан обернулся к присутствующим.
— Два с половиной часа. Надеюсь, вы тоже помните об этом?
— И делаем все, что в наших силах.
— Хочется верить. Очень хочется.
— Лучше скажи, чем это вдруг провинился Чарли?
— Ничем особенно. Наш умник исправно снабжает капитана информацией, от которой у того портится настроение. Морские волки, как известно, суеверны.
— Стало быть, девяносто лет назад тоже было 43 — сначала, и 39 — потом?
— Не знаю, черт побери! И не хочу знать! Еще вопросы?
— Мы действительно собираемся лечь в дрейф?
— Да. Будет короткая поминальная служба.
— И немного грусти. В холодной воде. Почти по Саган [60].
— О чем это вы, Полина?
— Меня посвятили в подробности сценария. Венки на воде, свечи на венках.
— Что здесь плохого?
— Не уверена, что все наши гости думают так же.
— Прошу прощения, но я снова не понял, о чем вы толкуете?
— О том, не вздумает ли До-До устроить очередной стриптиз под «Songe d'Automne» [61]. Верно, Полли?
— Если бы только она!
— Все возможно.
— Вот-вот. И трагедия обернется фарсом.
— Если успеет.
Потапов был мрачен, как никогда. Джулиан мрачнел на глазах.
— Действительно, дожить бы до «Songe d'Automne». A До-До я уж как-нибудь успокою.
— Лучше бы пережить.
— С нами Бог! С удовольствием последовал бы примеру О'Нила, но если капитанский столик вообще не будет занят, присутствующим, боюсь, станет не по себе.
— Им и так не по себе. Большинство, кажется, переоценило крепость собственных нервов.
— Отдаю должное вашей наблюдательности, Серж, но на ужин идти придется.
— Я готов. Разве не видно?
Оба — лорд Джулиан и Сергей Потапов — уже облачились в смокинги. Им предстояла совсем не легкая задача — успокоить и развеселить тысячу взвинченных людей. А в случае чего — не допустить паники.
На пороге Потапов задержался.
— Полина, можно тебя на минуту? Заговорил он не сразу. Прятал глаза.
— Не знаю, следует ли сейчас… А может, именно сейчас и следует… В общем, погиб тот полковник. Подорвался на мине.
— Когда?
— То-то и оно… Утром, в пятницу, двенадцатого апреля.
— Здесь еще была ночь?
— Ну конечно. Прости. Я пойду. Она вышла на палубу.
Ночь простиралась над Северной Атлантикой. Ясная, холодная ночь. Звезды сияли на темном небосклоне. Надменные. Ледяные. Невозмутимые.
Безразличные ко всему, что творится внизу, на земле.
— Царствие тебе небесное, товарищ полковник! Вспомнился его смех.
Хотя смеялся полковник только однажды. «Донна Роза, я старый солдат…» — сказала она тогда. И он рассмеялся. Донна Роза…
Дорога — бегом, разумеется! — до штабной каюты заняла чертовски много времени — минуты три, а может, и больше.
— Мне нужны списки пассажиров. Немедленно. Но обязательно — с именами. Со всеми, полными именами, сколько бы их ни оказалось.
— Что произошло?
— Роза! Понимаете?! Не только цветок. Еще имя.
— Лилия — тоже. И Маргарита.
— Сначала Роза. Я знаю, что говорю.
— Не сомневаюсь.
Службу безопасности сотряс очередной аврал. Машина заработала на предельных оборотах.
Миссис Крис, шестидесятилетняя величественная матрона, известная пламенной любовью к бездомным животным, организацией масштабных благотворительных акций в их пользу и яростными нападками на всех, кто, по ее мнению, наносил или собирался нанести обездоленной живности какой-либо вред, одевалась к ужину.
Дочь появилась в ее будуаре неслышно. Чуть приоткрыв массивную дверь, Эмилия Крис проскользнула внутрь легкой, почти бестелесной тенью. Миссис Крис заметила ее лишь тогда, когда бесцветное лицо Эмили возникло прямо перед ней, отразившись в большом зеркале.
Позолоченную раму зеркала украшала искусная резьба.
Апартаменты Крисов были оформлены в стиле ампир. Много белого, много золота, причудливой резьбы, лепнины и тяжелого шелка, расшитого вручную.
Эмили никогда не отличалась особой бойкостью, но сейчас держалась так робко, что мать забеспокоилась.
— Что-то случилось, детка?
— Не беспокойся, ма. Можно я возьму какую-нибудь твою вещь?
— Какую вещь, дорогая?!
— Что-нибудь из украшений, если позволишь. Не знаю, что именно… Может, колье? Или достаточно подвески?
— Девочка моя!
Не будь возраст миссис Крис столь почтенным, а фигура — монументальной, она наверняка пустилась бы в пляс или — по крайней мере — высоко подпрыгнула на радостях.
Как минимум — пару раз.
Эмили — источник постоянных материнских переживаний, причина тоскливой бессонницы, гадкий утенок, так и не ставший прекрасным лебедем, самый несчастный и безответный из всех многострадальных питомцев, вдруг захотела принарядиться!
В это невозможно было поверить — бесчисленные попытки Доротеи Крис убедить дочь заняться внешностью неизменно терпели неудачу.
Иногда Дороти казалось, что Эмили упорствует назло, пытаясь таким образом наказать мать за то, что родила ее такой — некрасивой, неуклюжей, невезучей.
Но дочь была на редкость добросердечным существом — черные мысли быстро отступали, но легче не становилось — на смену им приходила черная, беспросветная тоска.
— Все, что хочешь, Эми! Давай выберем вместе! Содержимое вместительной нефритовой шкатулки — на крышке красовалась бриллиантовая монограмма Дороти Крис — бесцеремонно вытряхнули на пол.
По ковру — бледно-розовое поле усыпано букетами лиловых цветов — рассыпались драгоценности общей стоимостью никак не менее двадцати миллионов.
Возможно, даже несколько большей.
Шесть женщин на борту «Титаника» носили имя Розалия. Следом шла пара Роз. Одна была Розалиндой. Одну звали Розмари.
Вдобавок обнаружился мужчина по фамилии Розанов. Таким оказался улов.
Первый — не самый сложный — этап работы был завершен. Второй только начинался. А время шло.
— Обыскать каюты. Самым тщательным образом.
— Боюсь, это невозможно, сэр. Без…
— Возможно. Я получил разрешение капитана. На время плавания закон наделяет его всей полнотой власти. Мистер О'Нил сейчас судья, прокурор и Дух Святой в одном лице. Так что не теряйте времени.