— Ах, так, — зло бросила я и, глотнув воздуха, поплыла вперед.
На ощупь я пробиралась вдоль стенки коридора, который еще не был до конца заполнен водой, то и дело подныривая под балками.
Медленно голос продолжал свой счет, а я, выплыв в следующий коридор, вдруг осознала самую важную в тот момент вещь. У меня получается. Еще не все потеряно, еще есть силы и немного времени, чтобы выжить.
Коридоры сменяли друг друга. К счастью, я помнила, куда бежала, и достаточно хорошо, чтобы сейчас уверенно двигаться в темноте. Отсчитать второй поворот налево… налево… И опять направо.
— Три минуты двенадцать секунд…
Я увидела еле заметный проблеск света. Это была лестница. Та самая, ключ от которой до сих пор был зажат в моей руке. Надо не забыть вернуть его Гарольду, если я успею… Нет! Нельзя говорить никаких «если» и «но»! Необходимо сделать это, хотя бы чтобы не подставлять его.
Наконец перед моим взором появилась металлическая дверь с круглым стеклянным окошком. Я изо всех сил навалилась на нее и нажала на ручку. Преграда поддалась, и с последним усилием я вывалилась на палубу.
Оттуда, под мерный, плавный и, кажется, совершенно безразличный счет голоса, я начала судорожными гребками подниматься на поверхность. Господи, Господи… Еще немного. Ведь человеческий организм — невероятно сильная система, она что угодно может выдержать! Вот и я выдержу это… Уф… И все же, мне жутко не хватает воздуха.
Я не сразу поверила, что могу дышать просто так. Тут был воздух — надо же! Море воздуха, который был очень холодным… Вскоре я поняла новую опасность, ведь каждый вздох приносил не только радость, но и нестерпимую боль; все словно замерзало внутри. Ледяной ветер безжалостно обдувал волосы, заставляя их покрыться инеем. Но воздух не был и наполовину таким холодным, как вода; оказавшись в ней, хотелось только одного — выбраться. Но как? Везде, куда только падал взгляд, был бесконечный океан с такой ледяной водой… В которой мне необходимо плыть. Не знаю, на что я рассчитывала, когда надеялась спастись, потому что именно сейчас мозг, должно быть, осознал, что это практически невероятно.
«Нельзя так легко сдаваться», — эта мысль больше была похожа на простое упрямство, но, тем не менее, она заставляла меня плыть, стараясь не думать о том, что ждет впереди.
Прямо перед собой я увидела мужчину, державшегося за деревянную дверь и наполовину свисавшего с нее в воду. Кажется, он уже был уже мертв, но я все же решила это проверить. Он никак не отреагировал, его руки разжались, и тело медленно погрузилось в темную воду. В какой-то миг мне показалось… Страшная догадка исчезла так же внезапно, как и появилась; я сосредоточила свои усилия на том, чтобы забраться на деревянный обломок.
Уже лежа на двери и стуча зубами от холода, я глядела, как старик медленно погружается в глубину океана. Белое лицо с зажмуренными глазами постепенно исчезло за толщей мутно-синей воды. Я перевернулась на спину, отгоняя прочь мысли о том, как нестерпимо холодно… Последние усилия уходили на то, чтобы не провалиться в манящее бессознательное состояние. Поэтому я изо всех сил пыталась отвлечься, сосредоточиться на чем-то другом. Все мысли, не успев появиться, исчезали из моей головы; этот калейдоскоп воспоминаний, на которых не было ни сил, ни желания останавливаться, скоро исчез, и я ничего не выражающим взглядом смотрела наверх.
Небо перестало быть привлекательным; звезды на нем казались далекими и холодными, совершенно безразличными к моей судьбе. Таким же был и океан… Его ледяная вода заставила промерзнуть даже кости. Я не могла пошевелить и кончиком пальца, не говоря уже о руках или ногах, поэтому упасть в воду было бы очень опасно, ведь плыть я больше не могла. Иногда приходила мысль о том, что и кровь внутри медленно замерзает.
«Скоро она превратится в лед, и мозг перестанет думать свои глупые мысли», — внутренне улыбнулась я, потому что улыбнуться по-настоящему не было ни сил, ни возможности. Прошлое, будущее… Какое это теперь имело значение, если реальность дошла до того, что я окоченевшими руками цепляюсь за обломок дерева, и когда руки разожмутся, для меня все будет кончено? Последняя мысль, которая не давала провалиться в беспамятство, — скажут ли мне что-нибудь?
— Хочешь сказать, ты и сейчас не жалеешь?
— Не жалею… — больше я не смогла бороться с этим состоянием. Какое-то малодушное безразличие охватило сознание. Отчаянье, холод и боль дошли до того, что цепляться за жизнь казалось делом бессмысленным и бесполезным. Я понимала, что может произойти, и смирилась с этим.
Одинокая шлюпка скользила по поверхности океана, усеянной вещами — напоминаниями о том, что именно здесь произошло крушение. Взгляды четырех мужчин задерживались на лицах погибших, стараясь уловить хоть какой-то намек на движение… К сожалению, безуспешно. Многие из утонувших пассажиров оставались в своих каютах, в коридорах третьего класса, и только спасательные жилеты подняли их наверх… Нет необходимости говорить о том, какие эмоции вызывала эта картина.
Вдруг какое-то странное чувство возникло у мистера Лоу; он ни на что не реагировал, не чувствовал холода и ледяного ветра, даже не останавливал взгляд на застывших вещах, но, тем не менее, в один миг что-то заставило его очнуться. Острый взгляд уловил намек на движение. Молодой человек повернулся к своим спутникам, но те смотрели совсем в другую сторону.
— Вам не кажется, что в той стороне кто-то есть? — резко севшим от купания в ледяной воде голосом обратился пятый помощник капитана к Томасу Эндрюсу. Инженер всмотрелся, куда указывал мистер Лоу, и кивнул:
— Кажется, я что-то слышу… Вы слышите?
Недоумение в голосе мужчины заставило и остальных обратить внимание. В воздухе повисла звенящая тишина, в которой действительно можно было различить тихий стук: три коротких, три длинных, три коротких.
Все мужчины переглянулись в высшей степени изумленным взглядом.
Шлюпка направилась в указанном направлении, хотя смысла, пожалуй, было мало — фигура не шевелилась, не откликалась на призывы, и все же никто не возмутился против того, чтобы проверить наверняка. Лица не было видно; только волосы, намокшие и покрытые инеем, руки, белые, как снег, и наверное, такие же холодные… Мистер Мэрдок оказался ближе всех к этому человеку, когда шлюпка подошла максимально близко. Он вытащил фигуру из воды, намереваясь сделать очередной неутешительный вывод, однако никто не произнес ни звука.
Пятый помощник капитана не поверил своим глазам. Он вдруг вспомнил свое недавнее желание найти Алекс… Даже в любом состоянии — а теперь, когда желание исполнилось, молодой человек в нем раскаялся. Вот так проходит знакомство со смертью… Конечно, для мистера Лоу это знакомство не было первым. Он успел объездить полмира и видел всякое, но сейчас… Умереть самому и наполовину не так тяжело, как потерять кого-то из близких. Впрочем, оставалось надеяться, что еще не все потеряно — ведь с ее стороны раздавалось постукивание, обозначающее всемирно известный сигнал? Ну, или всем просто хотелось в это верить…
Когда Алекс оказалась в шлюпке, прошло немало времени, прежде чем Томас Эндрюс со вздохом облегчения сказал, что сердце еще бьется.
Гарольд Лоу смотрел на это лицо, внезапно ставшее таким чужим, и думал, как это неправильно. Конечно, остальные его не понимали — никто ведь не знал той сумасшедшей истории, которую ему совсем недавно пришлось выслушать.
Он не заметил, как мистер Мэрдок велел вернуться обратно после нескольких часов поисков, но когда шлюпка подошла к «Карпатии», понял, что пора вмешаться. Трое пострадавших при помощи офицеров взобрались на борт, а Томас Эндрюс и Гарольд Лоу поддерживали Алекс. Непросто было взобраться по такому пути с бессознательным человеком, и при этом не свернув себе шею. К счастью, эта трудность оказалась последней; едва оказавшись на палубе, всеми пострадавшими занялись врачи.