Я смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Он был бледен, но щеки горели, а на лбу находилась грелка со льдом; дышал он тяжело. Я знала, что лихорадка — вещь нелегкая, и что известны многочисленные случаи, когда люди погибали от нее. Но я не позволяла себе думать ни о чем подобном, потому что это было так… Неправильно. Мы слишком много пережили, мы — как парадоксально! — спаслись с затонувшего корабля. Мы вместе повернули ход истории… Он ведь сумел поверить мне, и эта мысль грела душу.
И теперь я ни за что не поверю, что он может умереть от такой ерунды, как лихорадка.
На какую-то долю секунды я застыла в замешательстве, но потом все же коснулась его холодной руки, лежащей поверх клетчатого шерстяного одеяла, и осторожно сжала ее, пытаясь согреть. Пытаясь хоть как-то помочь, хоть как-то отблагодарить и заявить о своем присутствии. Мне было спокойно от того, что Гарольд не может сейчас видеть, что я делаю, потому что… Потому что мне хочется плакать. Я считала слабые удары его пульса, и в голове возникали самые странные мысли. Два коротких удара… Как буква «I» в азбуке Морзе. Короткий, чуть длиннее, опять два коротких — он напоминал «L». И снова два коротких и длинный. Это была «U». Мне можно было гордиться своим знанием… Эта мысль вызвала слабую улыбку.
Но взгляд снова остановился на неподвижно лежащем молодом человеке, и улыбка мгновенно исчезла. Я снова задавала себе один и тот же вопрос — зачем? Ты ведь мог и не лезть в холодную воду в попытках разыскать и вытащить меня. Куда целесообразнее было бы сначала обыскать всю поверхность воды, а уж потом нырять… Но ты все равно сделал это. Даже зная, что это может отразиться на твоем здоровье, или вообще стать последним поступком в твоей жизни…
Я только тогда очнулась от заполнивших голову мыслей, когда моей руки вдруг коснулось что-то теплое. Слеза. Сначала одна, потом другая, третья. Как же неловко… Не смогла сдержать себя на этот раз. Ведь я не люблю плакать, даже ненавижу, но это тогда, когда мне хочется быть сильной — то есть почти всегда.
Внезапный звук заставил меня вздрогнуть. Я снова слишком далеко ушла в свои мысли, выпав из реальности. Но посторонний шум был произведен не мною, а тем, кто лежал на кровати. Моя реакция оказалась мгновенной — ему стало хуже! Нужно немедленно позвать того врача.
Я рывком поднялась со стула, расцепила пальцы мужчины, которые, казалось, сжались на моей руке, и поспешила к двери. Но у самого выхода меня остановил тихий, но уверенный голос со знакомой интонацией доброй иронии:
— Алекс?
Я оглянулась и вдруг ощутила себя глупо, словно была маленькой девочкой, которую застали за кражей яблок, печенья или конфет, приготовленных на Рождество. Мне не хотелось ничего не объяснять и скрыться поскорее, но я понимала, что не могу так поступить. Ведь этого момента я и ждала…
— Мистер Лоу, — я вернулась на свое место, не зная, куда теперь мне деть свой взгляд. — Вам лучше? Думаю, мне все же следует позвать доктора.
— Не стоит, — быстро отказался офицер. — Скажите… Давно ли вы здесь находитесь? Надеюсь, вашим ответом не будет «всю ночь»?..
Мой взгляд упал на часы. Половина девятого утра. Значит, я сидела здесь два часа? Или больше? Но не все ли равно…
— Не беспокойтесь, мистер Лоу, — учтиво улыбнулась я, с досадой чувствуя, что только этот человек и сейчас превосходно распознает ложь в моем голосе. — Я даже устать не успела.
— Я же говорил вам, Алекс, — голос мужчины стал еще более серьёзным и даже суровым, — не нужно испытывать судьбу, вам самой нужен постельный режим, будьте любезны соблюдать его!
Улыбка против воли появилась на моем лице.
— Я сказал что-то смешное?
— Нет, — мое лицо быстро приняло серьезное выражение. — Но… Дело в том, что я узнала кое-что важное. Я искала вас, а когда нашла, не смогла уйти, не убедившись, что все в порядке.
— Правда? — Гарольд заинтересованно взглянул на меня. — И что же такое вы узнали, мисс Бэйли?
Я помедлила с ответом; сказать такое непросто, к тому же, не знаю, будет ли он рад, что мне стало все известно… Но уже поздно об этом рассуждать.
— Вчера мистер Эндрюс сообщил мне кое-что очень важное… Он не только рассказал обо всем, что произошло с «Титаником», но также то, что вы еще раз спасли мне жизнь.
Повисло недолгое молчание. К моему удивлению, ответ, нарушивший тишину, был довольно тверд и спокоен:
— Не совсем так, мисс Бэйли. Я только заметил вас, да и то потому, что не находился за веслами, а сидел без дела. И в шлюпку вас затащили без моего участия.
— Вы ошибаетесь, Гарольд, когда думаете, что я не знаю всего, что вы сделали ради меня. Или готовы были сделать, что в принципе одно и то же. Вам кажется, что между «хотеть» и «сделать» большая разница — но это не всегда так.
— То, о чем вы говорите, лишь долг чести офицера. Спросите любого, он ответит вам, что поступил бы на моем месте точно так же, — с усилием выговаривая слова, возразил пятый помощник капитана.
— И все же никто, кроме вас, не решился нырнуть вслед затонувшему кораблю в надежде найти меня, — слабо улыбнулась я. — Честно говоря, идя сюда, я надеялась застать вас в здравии, чтобы поблагодарить. Вы так много для меня сделали, Гарольд… Даже не представите, как много. Дважды спасли мне жизнь, а может, и еще больше раз, о которых я попросту не знаю из-за вашей скромности. И… Вы оказались единственным, кто смог мне поверить. Простите, что доставила столько лишних неприятностей…
— О чем вы? — удивленно переспросил офицер. — Поверьте, мне не за что вас прощать, Алекс.
После этой фразы я не смогла сдержать истерический смешок; мой красноречивый взгляд говорил выразительнее любых слов.
Внезапно из-за двери послышались голоса, и я поспешила сказать еще кое-что:
— На самом деле по-настоящему я жалею только об одном — о своих вчерашних словах на палубе. Это было очень глупо с моей стороны. Молодой человек не успел ничего ответить, но на его лице показалась улыбка, которая рассеяла все мои опасения.
В комнату вошел доктор, а за ним несколько сестер.
— О, наш пациент пришел в себя, — довольным голосом констатировал врач, а я, обменявшись взглядом с Гарольдом, едва заметно кивнула:
— Теперь ему будет гораздо лучше.
========== Часть 6 ==========
В ночь перед прибытием «Карпатии» мне приснился странный сон. Я не помню, как именно он начался, но отчетливым осталось одно ощущение некой смеси счастья и свободы. Это не прошлое и тем более не будущее, нет, все выглядело так, словно я смотрю на мир чужими глазами. Порой слишком долго думаешь о чем-то… Или о ком-то, и во сне приходит ответ, над которым бьешься в реальности. Я в реальности гадала, какой была судьба мистера Лоу; да, простой биографии мне оказалось мало.
Перед глазами мелькал пейзаж бескрайних полей, залитых солнцем, а рядом раздавался мужской голос, выражавший свое недовольство. Из всего потока я разобрала только «финансист», «ученик», «достойная профессия», и после этого в глубине души зародилось тихое бешенство, сдержать которое не получилось – все мысленное раздражение вылилось вслух. Каким удивительно твердым оказался мой голос! Я бы никогда не смогла так возразить; впрочем, мое мнение и не имело никакого значения – я была не больше, чем простым зрителем того момента, который мне дали возможность наблюдать.
После этой сцены картинка сменилась. Вокруг не было красивых сельских пейзажей Англии; впереди показался корабль, огромный корабль, вид которого вызвал нетерпение, восторг, а еще уверенность в правильности принятого решения. Образ корабля больше не покидал меня, и хотя окружающая обстановка менялась, раздавались разные голоса, в которых звучали приказы, но ощущение легкого покачивания преследовало везде. Но было еще какое-то необычное ощущение. Нельзя сказать, что это было пресловутое чтение мыслей, нет. Я просто чувствовала, что этот человек испытывает трудности, боль разлуки, может, нечто еще… Но его счастье было сильнее всех негативных эмоций.