— А если телеграммы не будет?
— Тогда считай меня коммунистом, — усмехнулся Петя. — Но телеграмма будет в любом случае, и Валя знает, что когда делать. Эти чекисты — они только с мужиками воевать умеют, против спеца из двадцать первого века у них шансов нет, так что я уйду даже если придется пристрелить Менжинского в его кабинете прямо на заседании коллегии.
— Еще целую неделю ждать… Знаешь, орден я отвезу конечно, но ведь номер у нас до конца месяца? Я вернусь.
— Свет, тебя матом послать или как?
— Петь, я росла в городе, где кирпичный завод — центр культуры, науки и промышленности, так что я твой посыл просто не замечу. Не трать калории напрасно… я вернусь, если Валя и Гуля решат, что это имеет смысл.
Света вернулась двадцатого утром, и Пете осталось лишь догадываться, как она убедила Валентина и Гульнару в необходимости новой поездки в Москву. А вечером между ними произошла небольшая перепалка, лишь сблизившая молодых людей, так как они вдруг выяснили, что смотрят на мир одинаково:
— Все, сдох железный, — прокомментировал новость о смерти Дзержинского Петя.
— Так нельзя говорить о Железном Феликсе, — резко возразила девушка, — ведь «сдох» — это означает что жил, а потом перестал жить. Правильно говорить о нем «околел», то есть не жил, а теперь затвердел, окоченел то есть. А как человек он сдох еще в восемнадцатом… Ну что смотришь, я же историю по архивным документам учила!
— Знаешь, Свет, я вот что подумал: когда с этим цирком закончим, то нам стоит пожениться. Другой девушки, с которой я могу открыто разговаривать и мыслями делиться, тут всяко не найти, да и тебе из нынешних подходящего мужика не подобрать…
— Интересное предложение. Я, конечно, еще подумаю, а соглашусь уже после завершения нашего цирка, — рассмеялась Светлана. — Ты прав в одном: нам еще много чего предстоит вместе делать, и возможность обсудить что-то со знающим человеком для нас будет, пожалуй, самым важным. К тому же ты не будешь бояться моего страшного звания… кстати, давно хотела спросить: а комиссар управления — это в переводе на наши деньги кто будет?
— Ну если не совсем на наши, то майор госбезопасности, а если совсем, то комбриг — повыше полковника, пониже генерал-майора.
— А ты тогда в переводе кем будешь?
— А я уже как генерал-лейтенант. Ну, примерно, а вот в тридцать пятом, когда звания введут, узнаем точно.
— Ну ты наглец! Хлестаков бы обзавидовался…
— Да, я такой. А вот ты… я вообще не пойму, нафига ты сюда снова приехала? Я, когда Феликс утром двадцатого на Лубянку приехал, чуть вагон кирпичей не отложил, а потом и ты прискакала — я подумал что и в Боровичах что-то случилось…
Но от приезда Светланы все же определенная польза была: она зарегистрировала на Лубянке подготовленное в Боровичах командировочное удостоверение, так что утром двадцать третьего Петр со Светланой предстали пред светлы очи пока еще первого заместителя председателя.
— Вячеслав Рудольфович, мы все скорбим, но дело есть дело, так что придется вам утверждать подготовленные по запросу Феликса Эдмундовича документы. Он просил к двадцатому, как раз комиссар девятого управления их привезла, нам встреча на вечер назначена была, но… А время, сами понимаете, не ждет, нам еще в Ленинграде очень много до сентября сделать нужно.
— Какого девятого управления? — удивился чекист.
— Девятое Особое управление ОГПУ, сформировано приказом Феликса Эдмундовича от двенадцатого июля…
— Не слышал о таком.
— Зарегистрирован в канцелярии, если я не путаю, тринадцатого в десять утра.
— Номер не помните? — Менжинский потянулся к телефону.
— Товарищ комиссар? — Егор повернулся к Светлане и та, раскрыв папку, продиктовала требуемое. Через несколько минут Менжинскому принесли приказ и он начал его быстро просматривать:
— Так… отчитывается непосредственно перед Председателем ОГПУ… это понятно. А вот это: все отделы беспрекословно выделяют людей по запросу представителей девятого управления — это зачем?
— Там дальше написано.
— А по составу, это тот самый Сухов?
— Возможно, но утверждать не берусь, — ушел от ответа Петя, а Света добавила: — А я вообще с ним только третьего июня познакомилась, — и такой ответ, похоже, Менжинского удовлетворил. Он быстро пролистал документ до конца, особо даже не вникая в содержание: