— А почему только начиная с восьми километров?
— А на все, что ближе, они прямо с неба наводят артиллерию, причем благодаря Анне Федоровне снаряды экономить им не приходится. Даже не так: высотные разведчики дают целеуказания ближним корректировщикам, те поднимаются в воздух и с нашей стороны фронта корректируют артобстрелы. Очень, оказывается, эффективная тактика, хотя и затратная: на прикрытие корректировщиков обычно поднимается пара звеньев истребителей. Но, если верить Ольге Дмитриевне, это и экономически оказывается выгодно.
— Все это хорошо, — Лаврентий Павлович снова начал раздражаться, — а с этими-то что делать? — он указал рукой на лежащие перед Сталиным бумаги. — Борис Михайлович, вы-то что думаете?
— Если написанное соответствует правде — а сомневаться в изложенном у меня нет ни малейших оснований — то я считаю, что суд примет правильное решение. Товарищ Сухов правильно говорит: страна должна знать своих героев. И тем более — своих предателей. Если суд спросит мое мнение, то я — за высшую меру. И еще: хотя это дело как бы не совсем мое, но под характеристиками Октябрьского и Жукова, Гавриила Васильевича, я подписываюсь…
Александр Александрович Архангельский, когда его вызвала Ирина Алексеевна, был уверен, что разговор пойдет об очередной модернизации Ар-2. И особого смысла в таком разговоре он не видел, просто потому, что считал, что из машины уже выжато все, что возможно. Да, Иркутский завод теперь выпускал Ар-2М3Т — то есть самолет, в котором на «старый» планер ставились новые турбовинтовые моторы, но он прекрасно понимал, что завод «новые» планеры изготавливать еще долгое время будет не в состоянии. Вот Баранов и старался протолкнуть идею о замене в самолете лишь стальных элементов на алюминиевые «суперсплавы», что даже по первым прикидкам должно было облегчить машину на полтонны (а на удорожание самолета больше чем на треть Петр Ионович решил внимания не обращать: мол, Ирина Алексеевна средства найдет, в военное время экономить на обороне некузяво) — но Александр Александрович почти не сомневался, что в Иркутске и с такой доработкой рабочие не справятся. И инженеры не справятся, ведь алюминий в Верхнеудинске варили в специальной аргоновой камере, которую делали по спецзаказу чуть меньше года. А без сварки такой самолет не сделать…
Однако разговор с Ириной Алексеевной его очень удивил. Зайдя к ней в кабинет, Александр Александрович решил сразу предупредить её:
— Ирина Алексеевна, я не считаю, что дорабатывать Ар-2 вообще имеет смысл.
— Имеет, имеет, только с доработками есть кому справиться. Если вы имеете в виду идеи Баранова, то их вообще забудьте, а вот на серийные, уже летающие машины, по мере износа моторов поставить новые было бы неплохо: планер надежный, мотор в тысячу семьсот сил выдержит — как и скорость под шестьсот километров. И этим пусть занимаются инженеры серийного завода, я им уже всю нужную документацию передала. А вам стоит все же заняться не доводкой древнего артефакта, а разработкой новой машины. Тут как раз наш горячо любимый Архип Михайлович новый моторчик подогнал…
— Моторы в тысячу двести пятьдесят…
— Нет, на ваши «Арки» их ставить смысла нет: машина тяжелая, ей нужен мотор помощнее, а Архип как раз начал выпуск новых, именно в тысячу семьсот… плевать, это теперь не ваша забота. Я зачем вас позвала-то: Владимир Михайлович сейчас налаживает в Ташкенте выпуск новых региональных самолетов на сорок пассажиров, как раз с такими двигателями, и это хорошо. Но самолетик-то региональный, а стране нужен среденемагистральный… для начала. У Люльки как раз заканчивается этап проектирования подходящего двигателя, с тягой в четыре тонны. Хорошо бы иметь моторчик тонн на шесть, но пока придется обойтись таким. Смотрите… — она подошла к стене, отдернула закрывающую ее занавеску. — Это — общая схема. Три двигателя в хвосте, салон на восемьдесят пассажиров. Поскольку самолет будет летать только между городами, между большими городами, то исходим из наличия аэродромов с хорошими бетонным полосами. Отсюда принимаем высокие взлетные и посадочные скорости, рассчитываем на полосы длиной в два километра и более. Принимаем крейсерскую скорость в восемьсот пятьдесят километров в час, рабочий потолок в двенадцать километров, дальность полета в районе двух тысяч километров, коммерческая нагрузка девять тонн…