— А… это у нас очень старая… сказка для внутреннего потребления. Сами ее придумали, сами в нее играем. Нам — нравится, а на то, что другие подумают…
— Расскажете? Судя по тому, что вы в нее, как говорите, играете столько лет, она, наверное, интересная?
— Рассказать? А вы знаете, я лучше ее покажу. Вот с делом этим закончим — и покажу, обещаю. И, думаю, вам она понравится!
Ранним утром четвертого мая в аэропорту Хельсинки приземлился очередной русский самолет. То есть самолетов — причем исключительно русских — в финском небе летало немало, но этот отличался от всех прочих тем, что он был пассажирским. И — гражданским, с большой синей надписью «Аэрофлот» на снежно-белом боку. Так уж случилось, что господин Паасикиви утром как раз вышел из дому, чтобы купить в магазинчике на углу газету и садящийся самолет заметил — но особого значения увиденному не предал. И — напрасно.
Господин Кекконен утром сидел дома и пил кофе. Кофе был так себе, но чего-то получше давно уже купить было невозможно, так что он пил то, что было. И при этом морщился от слишком уж кислого вкуса напитка, думая, что ничего более неприятного сегодня с ним не случится — но он очень ошибался. Спустя всего пятнадцать минут в двери дома Кекконенов постучали и вошедший русский офицер сообщил:
— Господин Кекконен, вас ждут, — а чуть позже, глядя на нервно суетящегося хозяина, добавил: — Не волнуйтесь, вас приглашают на переговоры в Ратушу…
В кабинете, куда привел господина Кекконена русский офицер, уже сидели знакомый экс-министру другой бывший министр господин Паасикиви — что сразу его окончательно успокоило, и неизвестный господин в хорошем темно-сером костюме.
— Добрый день, господин Кекконен, — с широкой улыбкой на лице поприветствовал его незнакомец. По-шведски, но с заметным акцентом.
— Я не очень хорошо говорю на шведском, может быть мы сможем продолжить общение на немецком?
— К сожалению, немецкий не входит в список знакомых языков. Но вы можете выбирать из французского, испанского, английского… если у вас другие предпочтения, то возможны так же фарси, урду, турецкий… но, надеюсь, господин Паасикиви меня понимает и сможет при необходимости перевести вам то, что я говорю.
— Конечно, — усмехнулся Юхо Кусти, — хотя, должен заметить, и я иногда с трудом вас понимаю. У вас все же довольно сильный акцент.
— Это не страшно, я могу и повторить непонятное… впрочем, приступим к делу.
— Я готов, — произнес Урхо Калева, постаравшись вспомнить известные ему шведские слова, — но хотелось бы знать, с кем мы говорим.
— Извините, забыл представиться. Можете называть меня герр генерал, Петр Евгеньевич или просто по имени Петр: так будет проще, да и разговор наш можно считать не совсем официальным. Я представляю советское правительство.
— И чем мы интересны вашему правительству? — поинтересовался Юхо.
— Видите ли, Советский Союз Финляндию в войне победил, оккупировал — а теперь, как оккупант, должен вас угнетать и грабить. Проблема в том, что для угнетения требуются немалые средства, а грабить… грабить у вас просто нечего. Так что мы тут с женой посоветовались… Наше правительство пришло к решению о присоединении Финляндии к Советскому Союзу в качестве новой республики. Однако для управления этой республикой у нас нет подходящих руководителей, да и особого желания тратить много денег для подъема уровня жизни финского населения у нас нет. Поэтому моя жена предложила установить для Финляндии ограниченный суверенитет: республика лишается права иметь армию и флот — я имею в виду военно-морские силы, гражданского флота это не касается, законодательство — уголовное — будет приведено в соответствие с законодательством СССР. То есть то, что является уголовным преступлением у нас, будет таковым считаться и в Финляндии, но это в основном и так совпадает: не убий, не укради… насчет возжелания жены ближнего своего — этот вопрос уголовный кодекс не регламентирует. Еще рубль будет внутренней валютой республики, будут введены определенные ограничения на внешнюю торговлю. Причем не запрет, а именно ограничения, и ограничение некоторых — очень немногих — видов бизнеса, если интересно, я потом расскажу какие. А вот во всем прочем — живите как хотите.
— Вы забыли упомянуть, что в СССР запрещена частная собственность… — сообщил господин Паасикиви.
— Я сказал: ограниченный суверенитет. И перечислил эти ограничения. Но детали потом обсудим, сейчас мне от вас нужно кое-что другое. Республикой, даже с ограниченным суверенитетом, нужно управлять, а у нас, как я уже сказал, специалистов лишних нет. У вас же есть определенный опыт в этом деле, и, по мнению моей супруги, опыт положительный. Так что я, пользуясь правами оккупанта, хочу предложить вам, господин Паасикиви, пост президента Финляндии, а господину Кекконену — пост премьер-министра.