— Когда-то и я так думал… иногда. Но самолеты она действительно в одиночку проектировала… некоторые — про те, что она с другими конструкторами разрабатывала, она сама так и говорила. Фильмы — тоже сама придумывала и снимала. Музыку к ним… То есть женщина она на самом деле гениальная, опять же — Лаврентий проверял — по многим вещам с ней в девятке некоторые не согласны, и спорят они постоянно. Нет, она не ширма, но может быть в какой-то мере и является, как там говорят, «лицом фирмы». Но, сдается мне, лицо это нам показывают не для того, чтобы их идеи проталкивать, а чтобы отвлекать наше внимание от того, что они пока нам показывать не хотят.
— Да, кстати, о показе. Из проверенных источников стало известно, что в понедельник в Новосибирске начнутся испытания новой машины Архангельского — он сам ко мне хвастаться приходил. Пассажирской, на восемьдесят пассажиров. Реактивной: по словам Александра Александровича, машина сможет летать на три с половиной-четыре тысячи километров со скоростью восемьсот пятьдесят километров в час. Ну а называется машина, как всегда у них, загадочно: Ар-134. Ведь после Ар-2 другого номера машине и не дать ведь?
— Как любит говорить товарищ Лукьянова, у богатых свои причуды. Посмотрим, какие результаты покажут эти испытания… Ладно, ты мне многое прояснил. Как я понял, они считают, что мы уже практически победили и теперь занимаются подготовкой к счастливой послевоенной жизни. Я не думаю, что победа наша будет очень уж скорой, но в том, что нужно и о мирной жизни думать, они правы. Так что ты мне на досуге вот что посчитай…
Двадцать восьмого июня началось наступление Красной Армии на Австрию и — на противоположной стороне фронта — на Данциг. Как потом рассказала Света, оба наступления шли «совсем не так, как на самом деле», но это было легко объяснимо: подавляющее превосходство в воздухе плюс уникальные противотанковые средства вражескую оборону превращали почти что в символическую. Впрочем, и «символов» хватало: венгры и немцы сопротивлялись отчаянно. Венгры — потому что до Австрии требовалось еще пройти полтораста километров через еще не захваченную часть страны, и там воевало четыре фашистских венгерских дивизии. Ну а немцы — они там тоже сил не жалели, ведь в Венгрии пока еще оставались доступные им месторождения нефти. Последние на подконтрольной нацистам территории.
Впрочем, нефть там доступной была уже лишь теоретически, все скважины были разбомблены, как и нефтеперерабатывающие заводы — еще до начала наступления разбомблены. И единственным источником бензина для Германии осталась Испания — куда янки нефти возили ну очень много. Но все же из Испании в Германию — путь неблизкий, а американцы старались хотя бы формально в Европе нейтралитета придерживаться и на оккупированную территории Франции ничего не возили. Впрочем, бензин из американской нефти фашистам помогал не очень: им было практически нечего заправлять.
Неприятностей добавляло и откровенно враждебное отношение венгров на отвоеванной территории. Впрочем, до массовых диверсий дело не дошло: некоторая часть румынской армии «перешла на сторону Советов» и занялась «комендантской работой» как раз в Венгрии. А эти ребята либерастическим сантиментами не страдали и в случае диверсий и саботажа вели себя очень жестко: деревушки, возле которых что-то неприятное происходило, они просто сносили до основания, а если отлавливали диверсантов, то их расстреливали на месте. И пяток деревенек снесли, после чего любые диверсии прекратились.
Для Светланы оказалось огромным сюрпризом то, что на сторону СССР перешло очень много румынов, и удивлением она поделилась с мужем. Но Петруха ей всё объяснил:
— Не тому удивляешься. Удивительно, что Румыния вообще вошла в гитлеровскую коалицию. Мне Толбухин объяснил, когда я готовился к операции в Будапеште: в Румынии сразу четыре условно просоветских партии, и самая большая — социал-демократическая, которую поддерживает почти треть горожан. А еще Крестьянский фронт — за них больше половины крестьян. Я, конечно, не знаю, что Толбухин по поручению Сталина социал-демократам и крестьянам пообещал — но эти ребята, получив относительную свободу действий после уничтожения фашистской верхушки страны, пропагандой занялись всерьез. А насчет венгров — у них какая-то историческая вражда, и, несмотря на то, что каждый десятый румынский коммунист — венгр по происхождению, приводить венгров к общему знаменателю у них давно уже стало народным хобби. А раз уж при этом и воевать особо не приходится…