Не убедил, и вот тогда гнев практически затмил обычную рассудительность мудрого доктора. Потому что этот разработчик (оказавшейся милой, на первый взгляд, женщиной) причину отказа выдал просто невероятную!
— Видите ли, Николай Александрович, лично я рассматриваю данный препарат как средство наживы. Я собираюсь продавать его, причем за очень большие деньги…
— Но ведь речь идет о здоровье людей! Как вам не стыдно даже произносить такое! — обычно спокойный, доктор Семашко эти слова проорал, и даже лицо его покраснело от гнева.
— Вот так не стыдно, — и женщина посмотрела врачу прямо в глаза, — и вот так тоже не стыдно, — она повернулась в профиль. — И вообще никоим боком не стыдно, причем сразу по трем причинам. Первую я уже озвучила: препарат излечивает не только тиф, он прекрасно работает по целому спектру различных болезней, включая холеру, гонорею, пневмонию, бактериальный менингит и кучу других. Поэтому даже при цене, скажем, в две шведских кроны за одну таблетку, или, проще, в золотой рубль, рынок с легкостью проглотит в год до десяти миллионов таблеток. То есть даст нам десять миллионов столь нужных стране рублей.
— Вы явно заблуждаетесь, у наркомата просто нет таких денег.
— У наркомата есть кроны, гульдены или фунты с долларами? Я говорю исключительно о зарубежных рынках!
— А наши люди пусть гибнут, так?
— Не так, я все же надеюсь, что у меня скоро мощностей хватит и внутренний рынок обеспечить, причем его можно будет — в том числе и за счет доходов с рынков иностранных — насытить вообще бесплатно. Однако есть нюанс, — и при этих словах она рассмеялась. А затем, уже совершенно серьезно продолжила:
— Наша лаборатория сумеет сохранить технологию изготовления препарата в тайне, а передача производства на любую фабрику Наркомздрава неизбежно сделает эту технологию известной и иностранцам. Что практически мгновенно закроет нам очень доходный рынок.
— Вы опять о деньгах…
— И о них тоже, ведь даже просто пациента в больнице держать обходится в некоторую сумму, хотя бы на его кормление. Но я все же не о деньгах, точнее, не только о них. Риск получения неизлечимых повреждений организма при применении данного препарата необоснованно велик…
— Вы считаете шесть сотых процента большим риском?
— Тот, кто будет умирать в мучениях, сочтет его вообще безмерным. Я просто о другом говорю. Сейчас мы этот препарат сделали просто потому что смогли его сделать быстро и пока ничего лучшего у нас нет. Но есть другие препараты, не столь универсальные, но менее опасные, и вот их производство мы собираемся наладить уже в этом году. Не все сразу, но уже летом еще два начнут выпускаться массово. Под торговыми названиями стрептоцид — как сами понимаете, убийца стрептококков, и фуразолидон — штука полезная и в медицине, и в ветеринарии, а название… просто звучное и загадочное. Я вам инструкции по применению сейчас отдам, почитаете на досуге, для врачей размножите…
— А они тоже против тифа…
— А против тифа мы собираемся выдать более мощный препарат где-то в следующем году или через год. С вероятностью негативных побочных действий в районе одной сотой… нет, одной тысячной процента и ниже.
— М… да. Извините, но если вы, как я понял, серьезных клинических испытаний не проводили, то как вы рассчитываете эту самую вероятность?
Собеседница наркома вытащила из ящика стола какую-то бумажку:
— Вот документик один, называется «обязательство о неразглашении», подписывайте. Да вы сначала прочитайте! Особо обратите внимание вот на это: «по всей строгости закона». Но вы не беспокойтесь, в лагеря исправительные вас никто отправлять не будет, Петруха вас просто пристрелит в тихом переулке. Да шучу я! Значит так: вы про изомеры что-нибудь слышали?
— Некоторое представление имею…
— Ну так вот: один изомер нашего препарата, назовем его лево… левохинин, потому что он горек как жизнь наша, так вот: один изомер является суперлекарством. А другой, пусть будет правохинин — страшным ядом. Химические формулы одинаковы, но структурно — да и физиологически — они сильно отличаются. Однако при синтезе как правило получаются все возможные изомеры, и мы, по сути, высчитываем чистоту получаемого препарата, заранее зная, что у людей на яды чувствительность, если к деталям не придираться, распределяется по нормальному закону — это статистический закон такой. Причем высчитываем пропорции до начала синтеза, так как разделить изомеры на промежуточных этапах практически невозможно, а при малейших отклонениях в техпроцессе пропорции изомеров в веществе резко меняются. Так что пока только я этот… левохинин делаю просто потому, что знаю, какие изменения в химическом процессе критичны, а какие можно считать допустимыми. И поэтому в обозримом времени нигде, кроме моей лаборатории, его производить не будут.