Когда египтянин и его спутник вошли в харчевню, за несколькими столами сидели гладиаторы и вполголоса о чем-то разговаривали, а хозяин беспечно напевал песню на языке осков. Неожиданное появление посторонних привлекло всеобщее внимание. Хозяин харчевни мгновенно умолк, бросил вертел и пошел навстречу новым посетителям выяснить, что им угодно. Гладиаторы перестали шептаться и недружелюбно смотрели на вошедших. Вообще, появлению египтянина и Черзано, здесь, похоже, не сильно обрадовались. Последний это заметил и, поспешив снять шляпу, сказал:
— Однако здесь не слишком приветливо встречают гостей.
Все принялись разглядывать Черзано и его спутника. На мгновение воцарилось молчание, но потом со всех сторон послышались возгласы: «Черзано! Черзано!»
Хозяин харчевни, подойдя к рудиарию, дружески обнял его.
— Ты здесь, дружище! Какие новости ты нам принес? — посыпались со всех сторон вопросы гладиаторов.
— Я иду из лагеря, — отвечал Черзано.
— Об этом нетрудно догадаться. Что там слышно?
— Правда ли, что вы разбили отряд, который шел на помощь римлянам? Сколько у вас сейчас человек?
— Когда пойдете на приступ?
— Сначала вы ответьте на один вопрос: получили ли вы послание рудиария Пруда?
— Да, получили. Именно поэтому мы и собрались здесь.
— Значит вы готовы принять участие в восстании?
— Конечно готовы и только ждем сигнала.
— Вот и отлично. Сейчас мы с вами обо всем переговорим, а в это время мой товарищ отлучится по одному важному делу. И, пожалуйста, Луципор, поторопись, потому что у нас не слишком много времени, — заметил Черзано, обращаясь к Аполлонию.
— Конечно, я постараюсь мигом справиться с этим делом и немедленно вернусь сюда, — отвечал египтянин, выходя из харчевни.
— Пророк своей собственной гибели, — бормотал неразборчиво предатель, пробираясь по темным городским улицам. — Говоришь, время тебе дорого, это точно, минуты твои сочтены, я то уж знаю и постараюсь уменьшить их число насколько это возможно. Не бойся, милый, вернусь, не заставлю себя ждать, дай только сходить к этому ничтожному охотнику, который сам бы превратился в добычу без хорошей собаки.
Занимая сам себя разговором, Аполлоний незаметно дошел до дома Пакувия Калавия, где Лукулл, получив от Макеро записку, ждал его с величайшим нетерпением.
— Дела, как мне кажется, идут превосходно! — возбужденно заметил претор, лишь только египтянин переступил порог.
— Даже лучше, чем я предполагал, у них нет и тени подозрения. Моя хитрость удалась полностью. Представь себе, Лукулл, едва я рассказал им придуманную мной историю, после чего обнажил истерзанную спину, как они наперебой стали выражать мне свое сочувствие и осыпать тебя самыми изощренными проклятиями. Только тут я ясно понял, что бы с тобой было, попадись ты в руки этих головорезов.
— Однако мне не нравятся твои шутки, Аполлоний, — Лукулл даже содрогнулся от ужаса. — Если завтра не прибудет обещанное нам подкрепление или число воинов окажется недостаточным, то наше, и прежде всего, мое положение окажется чрезвычайно опасным.
— Интересно, и откуда же ты надеешься получить подкрепление?
— Из Неаполя.
— Много?
— Около трех когорт пехоты, несколько сот лучников и пращников и два или три отряда кавалерии. Так, по крайней мере, указано в извещении.
— Значит, всего приблизительно две тысячи человек. А, скажи мне, пожалуйста, эти отряды будут состоять из новобранцев или из закаленных солдат?
— Все они — опытные ветераны, и притом римляне.
— Значит, это была бы для тебя серьезная помощь?
— Да, но я очень боюсь, что она не успеет вовремя.
— Ты совершенно прав. Но все же я думаю, что едва ли эти две тысячи храбрецов явятся к тебе на помощь.
— Я ничего не понимаю, Аполлоний! Подумай, что ты говоришь. Ведь если это так, то мы пропали. Ради богов… ты, быть может, что-нибудь знаешь о судьбе этих отрядов, отвечай же мне, неужели они разбиты?
— Неаполитанский отряд пока еще не разбит, но что будет завтра — знают только боги.
— В таком случае, завтра же я со всеми своими силами выступлю навстречу неаполитанскому отряду. Не думаю, чтобы сборище жалких недообученных гладиаторов осмелилось напасть на регулярные войска, которые будут угрожать их фронту и тылу.