— Но ты до сих пор не сказал о том, чего жаждет моя душа!.. Ты понимаешь, я должен быть отомщен… Отдай его в мои руки… Я обесчещен и не могу быть спокоен.
— Пожалуйста, успокойся, сегодняшней ночью Тито Вецио окажется в твоих руках.
— Ты говоришь серьезно?
— Кажется, теперь не время шутить. Ты оставь свои сомнения, а лучше повнимательней слушай меня и точно исполни все, что я тебе говорю. Одновременно с назначением отряда для расправы с гладиаторами, ты должен приготовить сотню хорошо вооруженных всадников, которыми будешь командовать сам. Я стану твоим проводником, мы выедем из ворот Дианы и отправимся к храму богини Тифатинской. Там ты увидишь для чего. Кавалеристы должны быть хорошо вооружены и, кроме того, иметь топорики. Не мешает захватить с собой и другие инструменты, потому что очень может быть, что придется ломать не только двери, но даже и стены.
— Клянусь Геркулесом! Ты мне предлагаешь трудное и святотатственное дело: ломать храм богини Дианы!
— А если за стенами этого храма скрывается твой соперник, ты и тогда будешь колебаться из уважения к святости места?
— О, нет, я бы добрался до Олимпа и на глазах самого Юпитера убил бы этого негодяя, — воскликнул Лукулл, сверкая глазами.
— В таком случае не теряй ни минуты, иди и распорядись обо всем том, что я тебе сказал.
— Еще один вопрос, Аполлоний: почему ты думаешь, что он будет там?
— Будет, можешь не сомневаться.
— А если ты ошибаешься, и он окажется этой ночью в лагере?
— Нет, не ошибаюсь. Он каждую ночь ездит в храм богини Дианы, чтобы увидеться со своей милой гречанкой.
— А если эту ночь он решит провести в лагере.
— Нет. Он собирается завтра идти на штурм города и, конечно, захочет сегодня проститься со своей красоткой, возможно, проститься навсегда, ведь идти на штурм такого города, как Капуя, — дело не шуточное, а поэтому он не сможет накануне сражения не расцеловать свою дорогую подругу жизни, это так естественно. Ты, видно, никогда не любил, друг мой Лукулл.
— Нет, иногда случалось.
— Так что, я не ошибаюсь, можешь быть уверен, что этой ночью Тито Вецио окажется у ног своей гречанки, за это я ручаюсь. Иди же, иди. Готовься к выступлению. Ах, да, тебе надо еще успокоить этих трусов.
Луций Лукулл возвратился в портик с лицом, сияющим от радости и надежды. Он снова заговорил в гордом и надменном тоне, с наглостью труса, только что избежавшего смертельной опасности. И обратился к собравшимся с речью, полной хвастливого самодовольства.
— Военачальники и граждане! — громко воскликнул он, энергично жестикулируя, — пройдет немного времени, и вы узнаете, что римский орел не напрасно оспаривает у богов владычество над всем миром! Обещаю вам, военачальники и граждане, безусловную победу над шайкой разбойников, не позже чем к завтрашнему утру. Можете возвращаться домой, спокойно ложиться спать и помнить, что всемогущий Рим заботится о вас. Квестор Фламмий и префект-начальник кавалерии должны остаться, чтобы получить от меня некоторые указания.
— Что ты на это скажешь, Марий Альфий? — спросил шепотом префект Кампании у начальника городской милиции, выходя из портика, где происходило совещание.
— Что нам все еще покровительствуют боги.
Через час центурия легионеров и отряд кавалерии выстроились на площади в ожидании приказов Луция Лукулла. Переговорив еще раз с Аполлонием и отдав необходимые распоряжения квестору Фламмию, назначенному командовать центурией, направляющейся к харчевне гладиаторов, римский военачальник повел свой конный отряд к северу, где находились ворота, ведущие к храму Дианы. Тем временем легионеры двинулись к месту сбора главных заговорщиков гладиаторов.
Мы же пока последуем за пехотой, поскольку их путь короче, чем у кавалеристов.
Макеро, игравший роль шпиона-проводника, важно шел рядом с квестором Фламмием, и очень сожалел, что в темноте ночи и из-за отсутствия граждан на улицах никто не видит, какого он добился почетного положения. Квестор Фламмий, напротив, от всей души радовался, что благодаря позднему часу граждане не будут знать, в каком позорном обществе он находился. Когда легионеры дошли до темного лабиринта узких и извилистых улиц около амфитеатра и школы гладиаторов, они оцепили всю местность, которая прилегала к харчевне. Команд не раздавалось, Фламмий распоряжался знаками и, несмотря на это, легионеры понимали приказы начальника и в строгом порядке, без суеты делали свое дело. Их обувь не производила ни малейшего шума, потому что была обмотана войлоком.