***
- Нечестно! Это мухлеж!
Я поморщилась от истеричного упыриного визга. Мухлеж, не мухлёж, а не умеете, батенька, играть в азартные игры – не соглашайтесь играть на деньги! Тем более с теми, у кого половина родословной состоит из последователей шулерства. А так как у меня денег нет, точнее не было, то в мои планы не входило проигрывать ни единой партии.
- Вот, что я тебе, Гриша, скажу. Игрок – это вор, который не боится попасть под суд,- «пояснила» я упырю, сгребая звонкие серебряные монетки в карманы. Ничто так не греет душу, как, пусть и скромное, но состояние за пазухой.
- А жить я, на что буду теперь? Жену молодую да деток малых, чем поить-кормить буду? До копеечки последней обобрала, Яга бездушная-а,- запричитал упырь.- Без средств на существование, меня горемыку, оставила-а…
О-о-о, старая песня. А про маменьку больную уже было?
-… маменька-вдовица прошлым-с летом слягла-а…- ну, вот, значит, было.
- Ты мне, синемордый, зубы-то не заговаривай про женушку, про маменьку. Вы другим способом размножаетесь! Да и вряд ли ты не стоишь на продовольственном учёте во дворце. Так что, Гришенька, с голодухи не помрёшь!- довольно скалясь, потрепала я скисшего упырину по плечу.- Ну, что? Ещё партеечку?
С надрывными завываниями, Григорий кубарем выкатился из Кощеевого кабинета. Тю, впечатлительные какие. Хотя, если подумать, я же не изверг какой-нибудь, лишать последней заначки мужика. Ладно, и тем, что есть, перебьюсь.
К тому же ночь уже глубокая на дворе, глаза так и слипаются. Я перевела сонный взгляд на Вадима: до сих пор что-то вычитывает. За всё это время он ни разу не оторвался от страниц. У меня складывается впечатление, что я не вживую его вижу, а снова через Волшебное Блюдечко. Последние месяцы он именно таким и стал. Отрешенный, в глазах фанатичный блеск, на лице глубокие тени от усталости. Мне было нестерпимо больно видеть его таким. Сколько бы там ни было обязанностей у царя, но он действительно себя перетруждает. У меня даже было предположение, что он делает это специально. Но с какой целью? Проверить, на сколько ему хватит его бессмертия?!
Даже не знаю, каким я местом думала, когда хотела ему насолить с помощью Ивана-Царевича. Только этого малолетнего балбеса для полного комплекта ему хватало. Нужно, кстати, будет с утра проверить, где это чудо-юдо шляется. Без приключений добрался до Дуба? Если да, то пусть сидит там и «ждёт» Кощея. На одну проблему меньше будет.
Я тихо подошла к Вадиму, заглядывая ему через плечо. Столько рун… Лично мне ничего не понятно.
Нежно поцеловав любимого в висок, я так же тихо и незаметно отошла от ничего не заметившего Кощея. Неужели это такая захватывающая книга, что можно забыть даже о сне? Я прилегла на кожаную тахту, обхватив плечи руками, пытаясь этим возместить отсутствие одеяла.
Сквозь полуприкрытые веки я наблюдала за неподвижным Вадимом и, уже проваливаясь в сон, размышляла: какие, оказывается, немыслимые виражи выдаёт судьба. Думала ли я ещё несколько недель назад, что так просто смогу засунуть свои обиду и гордость куда подальше, лишь бы осознать, что по-прежнему люблю этого невыносимого Кощея? Маловероятно. Но когда я увидела так горячо любимые глаза, которые снились мне каждую ночь, сердце пропустило удар, а потом забилось так быстро, что грозилось выпрыгнуть из груди. Бабочки в животе запорхали, коленки затряслись. Всё, как положено. От его рук бросает то в жар, то в холод. И, как бы странно не звучало, я твёрдо уверена, что это не УРЗ! Боги, какой только бред в сонной голове не вертится…
***
- А-а-а! Слезь с меня, слоняра двухсоткилограммовый! Раздавишь!
Мой истошный вопль наверняка перебудил добрую половину замка. Почему я вообще орала? Да этот… питон переросток решил придушить своим весом ничего не подозревающую и мирно видящую красочные сны Бабу Ягу!
Источая вокруг себя флюиды праведного гнева, я возмущенно воззрилась на сидящего, в полной растерянности, на полу Кощея. И во мне, впервые за долгое время, проснулась совесть. Мне стало та-а-ак стыдно…