- Ты, ты, - с легким раздражением подтвердил старик. - Я спрашиваю, ты новенький на кухне?
- Мне семнадцать лет, господин, - затараторил подросток - но на кухне я, верно, недавно...
- Как давно? - настаивал камердинер.
Стирпайк уже освоился с манерой самого главного слуги замка коротко выражать свои мысли, и потому довольно бойко отозвался:
- С прошлого месяца, господин. Как мне хотелось бы уйти от ужасного Свелтера.
Последнее предложение, несомненно, было своего рода козырной картой старик, по идее, должен был клюнуть...
- Говоришь, заблудился? - в голосе Флея по-прежнему звучала полная бесстрастность. - Ха-ха, заблудился на каменных тропинках. Как забавно - один из прихвостней Свелтера заблудился на каменных тропинках. Да, бывают в жизни забавные моменты.
- Свелтер - просто пень, - выпалил мальчик.
- Вот это верно, - сразу посерьезнел камердинер. - Так что ты там вытворял?
- Вытворял, господин? - изумился Стирпайк. - Когда?
- Ты что, не веселился вместе со всеми? - не поверил своим ушам старик. Там ведь все веселились.
- Я не веселился, - признался паренек.
- Как не веселился? В такой день. Да это же почти бунт.
- Нет, только господин Свелтер веселился...
- Свелтер, Свелтер, заладил тут... Оставь это имя там, где ему и положено быть - в дерьме и грязи. Здесь, на моих каменных тропинках, даже не упоминай этого имени. Я по уши сыт твоим Свелтером. И попридержи язык. Так, возьми свечу. Обеими руками, и не дрожи. Вот так, теперь поставь ее на место. Ну все, пошли. Налево. Теперь прямо... Налево, там будет поворот налево - сверни в него. Вот так. Теперь прямо, дальше направо. Тут ступени где-то должны быть не свались. Ага, поскользнулся? Я говорил - осторожно. Что за молодежь пошла никакой внимательности. Я преподам тебе урок, чтобы в день появления наследника рода Гроунов на твоем лице не было траурных улыбок. Все, теперь прямо.
Стирпайк повиновался распоряжениям, не говоря ни слова...
- У Гроунов народился ребенок, - продолжал бурчать Флей, и концовки его фразы мальчик не разобрал. - Да, народился, - неожиданно голос камердинера поднялся на высокую ноту. - А ты шастаешь, сам не зная, где. Совсем не стало почтения к господам. Ты хоть понимаешь, что означает появление нового мужчины в семье? Тебе уже семнадцать, а мозги, что у сосунка. Эх! Так, теперь направо... направо, я сказал. Ты что - оглох? Видишь впереди арку? Да? Значит, все в порядке. Э, ты, кажется, сказал, что не любишь Свелтера?
- Не люблю, господин.
- Гм, забавно-забавно... Ну-ка, подожди.
Стирпайк послушно остановился и наблюдал, как старик невозмутимо извлек из кармана огромную связку разнокалиберных ключей и, подслеповато щурясь, выбрал один. Через секунду замок противно заскрежетал...
- Ага, - удовлетворенно проговорил Флей. - Эй, ты, свелтеровец! Что встал, как истукан. Пошли.
Юноша пошел вперед и вдруг оказался в кромешной темноте. Тут же ударившись головой о низкую притолоку двери, он инстинктивно выбросил вперед обе руки, боясь наткнуться в темноте на какое-нибудь препятствие. И тут же пальцы его сами собой вцепились во что-то мягкое - не сразу Стирпайк сообразил, что это была пола камзола его невольного провожатого. Злобно шипя, Флей ударил его по руке, почему-то вспоминая о смертных грехах.
Между тем старик уже открыл дверцу, ведущую в следующее помещение, и бормотал:
- Ну, вот тут у нас кошачья комната.
Стирпайк ничего не понял - при чем тут кошки?
- Тут кошачья комната, - снова с нажимом повторил старик.
Наконец дверь распахнулась и Стирпайк удивленно прикусил язык - в самом деле, на полу, на громадном голубом ковре (сколько же стоит такая драгоценность?) - возлежали несколько пушистых белых кошек. Кошки не обратили на вошедших никакого внимания. Впрочем, люди тоже пришли сюда не ради зверей, так что Флей и его спутник уже шли по следующей комнате, когда Стирпайк услышал за спиной приглушенные кошачьи вопли.
ГЛАЗОК ДЛЯ СЛЕЖКИ
- А чьи они? - наконец решился нарушить тягостную тишину паренек, когда они уже поднимались по лестнице с выщербленными ступенями. Стена по правую сторону была завешана полусгнившими циновками, некоторые из которых отслоились от стены, открывая взору позеленевшую каменную кладку.
- Чьи они? - снова спросил Стирпайк.
- Чьи - кто? - переспросил Флей, оглядываясь по сторонам. - Эй, ты еще тут? Все идешь за мной?
- Так ведь вы сами велели идти следом, - удивился юноша.
- Ха-ха, хорошая память, когда надо, разумеется. Так что тебе нужно, свелтеровец?
- Он мерзкий, - паренька даже передернуло. - Я не вру, честное слово.
- Как зовут? - внезапно бросил Флей.
- Меня?
- Тебя, да, тебя. Свое имя я вроде пока помню. Что за молодежь такая непонятливая пошла.
- Стирпайк, господин, мое имя.
- Как? Спиртпайк?
- Да нет же - Стир-пайк.
- Как-как?
- Стир. Стирпайк.
- Для чего?
- Простите, не разобрал?
- Для чего тебе двойное имя? Стир, да еще и Пайк к тому же. По-моему, достаточно было бы одного. Тем более, для работы на кухне под началом Свелтера.
Мальчик неопределенно пожал плечами - дискуссии на такие темы можно вести бесконечно долго. Наконец он все же не удержался и снова задал давно мучивший его вопрос:
- Простите, господин... Я вот все хотел спросить - чьих это кошек мы видели в комнате? Тех, что на ковре...
- Кошки? - искренне удивился камердинер. - Какие такие кошки?
- Ну, те, что сидят в кошачьей комнате, - терпеливо заговорил Стирпайк. Мне просто интересно, кому они принадлежат...
Флей просиял и величественно поднял вверх указательный палец:
- Эти кошки принадлежат моей госпоже. Все ее. Она любит белых кошек.
Стирпайка такой ответ, однако, не удовлетворил, и он продолжил допытываться:
- Вероятно, она живет поблизости от своих любимцев?
Камердинер неожиданно разгневался:
- Заткнись, кухонное помело. Какое тебе дело? Разболтался вообще.
Юноша покорно замолчал и проследовал за стариком в громадную восьмиугольную комнату, на семи стенах которой были развешаны портреты в тяжелых золоченых рамах.
И вдруг Флей подумал - он что-то загулял, его сиятельство наверняка уже ожидают его. Для Стирпайка вдруг произошло неожиданное - камердинер, подойдя к одному из чуть наклонно висевших портретов, бесцеремонно сдвинул его в сторону, открывая взору крохотное - величиной с фартинговую монету - отверстие в стене. Флей тут же приник к отверстию, и юноша заметил, как пергаментного цвета кожа на шее старика собралась в глубокие складки. Видимо, старик увидел сквозь глазок то, что и ожидал увидеть.