Камушек отложил перо и с улыбкой посмотрел на предмет, лежавший на столе у его локтя. Это было смертоносное оружие — длинный тяжелый нож, величиной чуть ли не с маленький меч. Им можно было и ветку срезать, и защищаться, если понадобится.
В тот день, когда Камушек решил, что ему исполнилось шестнадцать лет, Белобрысый одновременно признался в своей неудаче и сдался. Мечта мальчика отправиться со своим драконьим приятелем за море стала уже почти навязчивой идеей. С одной стороны, Наблюдатель, что уж тут скрывать, боялся за мальчика, который, как любой подросток, в глубине души считал, что он бессмертный, с другой стороны, Белобрысый вполне отдавал себе отчет, что возможность понаблюдать за драконами на их собственной территории может уже никогда не повториться. А Камушек настаивал…
«Драконы опасны», — твердил Белобрысый чуть не до полного онемения рук.
«Драконы нейтральны», — тут же возражал паренек, и так без конца. В глубине души Камушек очень радовался, что уже слегка подрос и его нельзя отправить в кровать без ужина. Правда, Пожиратель Туч пару раз заметил, что хозяева Драконьего архипелага могут и не слишком гостеприимно встретить человека, есть такой риск… На практике это означало, что Камушка могли тяжело ранить и даже убить и сожрать, если родственники молодого дракона будут как раз в дурном настроении. Пожиратель Туч был умным, дружелюбным и даже обладал чем-то вроде хороших манер, но эти черты не следовало приписывать всему драконьему народу, и паренек прекрасно это понимал. Но искушение оказалось слишком сильным, оно глушило все доводы рассудка в зародыше. К тому же Камушек прекрасно помнил ту карту в доме Говоруна в Ленении и торчащую в ней одинокую булавку с голубой головкой, означавшую некоего отважного мага по имени Соленый. Если он рискнул и выжил, то почему Камушку не удастся проделать то же самое?
В конце концов, измученный упрямством воспитанника Белобрысый вручил ему в день его рождения тяжелый клинок в знак того, что считает его уже достаточно взрослым для опасного заморского путешествия. Нож был чудесным образчиком умелой кузнечной работы. Он был так хорошо сбалансирован, что годился и для метания.
Белобрысый наблюдал за мальчиком, пробовавшим, как укладывается в руке новое оружие. С вишневых деревьев белым дождем облетали крошечные лепестки; озаренные солнцем, опускались они Камушку на темно-каштановые локоны и на плечи, странно противореча зловещему блеску острого клинка, который, казалось, предвещал большие и опасные перемены. У мага стиснуло сердце, память вдруг навеяла ему затуманенный образ мужчины — такого же высокого, с таким же угрюмым и сосредоточенным выражением на лице. Камушек очень напоминал ему своего умершего отца.
— Он настоящий нхеррау… вожак стада, — пробормотал Пожиратель Туч, стоя рядом с Белобрысым и как будто читая в его мыслях. А может, так оно и было на самом деле.
— Верно, он вырос, повзрослел, — ответил Белобрысый со вздохом. — Тут мне его не удержать. Вот только где его стадо, а?
— Вокруг таких, как он, стада сами собираются, — ответил дракон и криво усмехнулся.
* * *Когда они отправлялись в путь, солнце едва показало свой золотистый лоб над краем горизонта. Капли росы повисли на траве и сияли, как мелкие драгоценные камни на листьях. Паутины, унизанные утренней влагой, напоминали драгоценные ожерелья. Если нечаянно задеть ветку, роса проливалась на голову. Шагалось легко, как будто весь страх перед неизвестным вместе с угрызениями совести остался дома, за порогом, как только Камушек попрощался с названым отцом.
Вместе с Пожирателем Туч они выбрали отдаленный от деревни укромный уголок на самом краю пастбища. Дракону надо было преобразиться, и лучше, чтоб никто посторонний его при этом не видел. Росшие тут высокие кусты боярышника хорошо заслоняли их, а находившееся рядом пастбище было достаточно просторно, чтобы дракон потом смог взлететь.
Пожиратель Туч огляделся по сторонам.
«Поблизости никого нет, — сообщил он. — Ни одного человека. Я чую только стадо коз и каких-то собак. Можно начинать».
Камушек последний раз взвешивал в руках узелки, которые предстояло нести дракону. Они старались брать с собой как можно меньше, рассчитывая на свою находчивость и ловкие руки. Одна смена одежды, наконечник для копья, два ножа, немного еды и коробочка с солью, посудина для воды, огниво и гамак (взятый в последний момент, когда Пожиратель мимоходом упомянул про насекомых и скорпионов). Самым тяжелым был узелок с туго свернутым пергаментом, кубиками сухой туши и оловянными чертилками. Наверняка на Драконьем архипелаге будет много такого, что захочется увидеть и описать. Белобрысый, у которого лекарские привычки работали даже во сне, заботливо собрал названому сыну обильный запас лекарств и повязок, уложил даже шелковые нити и знакомо изогнутые иглы для сшивания ран. Камушек при виде этой коллекции только слегка плечами пожал. «Если уж меня ранит так, что придется сшивать, то все равно наверняка не выживу», — подумал мальчик и обратился к более приятным вещам. Если можно назвать более приятным зрелищем Пожирателя Туч, поглощающего кусок сырой печенки. Дракон ел жадно, а сок струйками стекал у него по подбородку, по шее и по рукам, оставляя на них розоватые полосочки. Камушек только вздохнул. Пожирателю Туч для превращения нужна была энергия. Как нельзя разжечь огня без дерева для костра, так и невозможно рассчитывать, что голодный дракон сумеет перестроить свое тело. А мясо было для него лучшим «топливом».
Тем временем солнце поднималось все выше, подсушивая росу на траве. Пожиратель Туч проглотил последний кусок и облизал пальцы. Потом разделся, небрежно пораскидав кругом одежду.
Сосредоточенно нахмурив брови, он провел босой ногой по траве. Нерешительно потоптался, выбирая место, точно пес, готовящийся ко сну.
«Еще немного мокро».
«Через пару минут будет совсем сухо», — возразил Камушек. И правда, солнце грело все сильнее, роса быстро улетучивалась.
Пожиратель Туч выбрал, наконец, кусочек земли, который выглядел достаточно сухим. Свернулся на нем в клубочек, подложив руку под голову, точно и в самом деле собирался заснуть.
«Держись от меня, по крайней мере, шагах в четырех», — строго велел он, с тревогой поглядывая на приятеля, потом закрыл глаза и прервал мысленную связь. Камушек, который привык уже постоянно чувствовать невесомый мост, существовавший обычно между ним и разумом Пожирателя Туч, вздрогнул от внезапного неприятного ощущения пустоты. На мгновение ему показалось, будто прямо перед ним, треснув его по лбу, внезапно захлопнулись толстые двери. Он присел на корточки, бездумно складывая тунику Пожирателя. До сих пор он ни разу не был свидетелем драконьего превращения и осознавал, что Пожиратель Туч оказал ему огромное доверие, позволив наблюдать за ним во время этого «грязного, неприятного и не слишком безопасного» занятия. Кроме того, мальчика мучило воспоминание с прошлого лета, когда молодому дракону не слишком удалась трансформация. Но ведь сейчас он стал старше, опытнее и хорошо наелся про запас…
Грудь Пожирателя Туч вздымалась и опадала от глубокого и ровного дыхания. Камушек начал уже слегка успокаиваться, когда после очередного вздоха грудь Пожирателя перестала подниматься. Камушек от волнения принялся обгрызать ногти. Неподвижное мальчишеское тело, безоружное в своей наготе, на его глазах становилось вещью. Ткач иллюзий безотчетно вытянул руку в сторону дракона, но тут же убрал ее. Пожиратель Туч очень строго запретил ему касаться себя во время преображения. Это было опасно для обоих. Камушек осознал, что кожа Пожирателя Туч бледнеет. Она становилась все более светлой. Волосы же постепенно становились коричневатыми, а потом приобрели цвет соломы, того же цвета стали брови и ресницы. Пожиратель Туч утрачивал натуральные краски, точно картинка, слишком долго остававшаяся на палящем солнце. Наконец все его тело стало белым, как мрамор. Камушек широко открытыми глазами, точно завороженный, смотрел, как черты лица Пожирателя — так похожие на его собственные! — стираются. Потом и все тело дракона стало терять первоначальную форму, будто вылепленная из хлебного теста фигурка, расплывающаяся на жаре. Наконец на траве осталась только бесформенная глыба, ничем не напоминавшая человека.