В храме курятся благовония. Свет дает большой очаг в глубине. На ковре сидит Шива. Коренастый, четыре могучие руки бугрятся мощными мускулами. Лицо тонкое, красивое как у девушки. Сходство усиливает высокая, тщательно уложенная прическа. Одет только в набедренную повязку, на запястьях и щиколотках — браслеты из крупного черного камня. Он неподвижен, глаза закрыты.
— Великий Шива, я… — негромко говорит Индра. Повинуясь легкому взмаху одной из рук, замолкает.
— Я приветствую тебя, Митра! — негромко говорит древний бог. Его голос шелестит, словно ветер меняет тональность, проходя через старые трубы. Но каждое слово и каждый звук слышны отчетливо.
— Как ты живешь?
— Хорошо. Благодарю тебя, что спросил.
Шива открывает глаза. Они огромные, черные и бездонные. По ним бегают искры. И их три — третий глаз расположен посередине лба.
— Нам нужна твоя помощь.
Митра наклоняет голову. Шива легко встает. Направляясь к выходу, мягко проводит ладонью по груди Индры.
— Отдохни, мой друг. Прямо здесь.
Тот благодарно кивает и опускается на ковер, с которого только что встал Шива. Его глаза смыкаются.
Митра и Шива выходят на площадку перед храмом. Они одного роста, но Шива выглядит гораздо более массивным. Перемещается легко, как несомая ветром пушинка.
— Это недалеко, — шелестит его голос.
Перейдя через уступы они оказываются перед большим навесом. Около него дежурит Ганеша — огромный, немного неуклюжий, одетый с подчеркнутой роскошью. У него толстые ноги и руки с очень короткими пальцами. У него голова слона с роскошными, покрытыми золотом бивнями. У него умные и добрые глаза.
— Отец, — склоняется он перед Шивой. Тот легко кивает.
— Он спит.
— А Дэви?
— Кали, отец. Она все еще Кали. У себя. Мы завалили вход…
— Это мудро, сынок. Мудро. Надо дать ей…
Снизу, из-за невысокого гребня доносится протяжный, леденящий душу вой. Ганеша озабоченно переступает.
— Я, наверное, пойду туда, — говорит он. — Сегодня что-то долго…
Шива кивает.
— Если будет плохо — пошли за мной. Я помогу.
— Мы справимся, отец.
Ганеша уходит. Митра и Шива заходят под навес.
Там, на подстилке из тростника лежит нечто чудовищное. Это сросшиеся головами, руками, спинами существа. Угадываются люди — мужчины и женщины, а также животные — слон и тигр, петух и журавль. Огромный комок плоти, дышащий многими ртами, смотрящий многими глазами. Часть глаз закрыта — видимо, на самом деле спит. Часть — открыта. Из некоторых глаз текут слезы.
— Кали, — говорит Митра. Это не вопрос.
— Да, — шелестит в ответ Шива.
— Давно?
Шива показывает на огромные водяные часы — клепсидру, установленную на уступе чуть выше. На ней видна красная риска.
Митра подходит чуть ближе, внимательно рассматривает чудовище.
— Прямой поток?
— Не знаю. Никто не знает. Он… оно было таким сразу.
— Что из них вам больше всего важно?
— Дело в том, что здесь все важно, — шелестит Шива. — Так уж вышло…
Митра мрачно смотрит на него.
— Так не получится, — говорит он. — Надо кем-то пожертвовать.
— Мы бы не стали звать тебя, будь задача простой, — отвечает ему четырехрукий бог. — Но в этой сущности мы не можем пожертвовать никем.
Митра снова смотрит на то ли лежащее, то ли сидящее, то ли стоящее перед ним существо.
— Тогда скажите, кто здесь.
Шива взмахивает рукой. В воздухе повисают восемь фигур. Мальчик, девушка, дородный мужчина, седобородый старец, слон с огромными изогнутыми бивнями, гигантский тигр, горделивый журавль и петух с роскошным изогнутым хвостом. Размерами петух с человека.
Митра подходит к фигуркам, они чуть покачиваются в токе воздуха. Касается каждой. Поворачивается к Шиве.
— Они будут кричать. Очень сильно кричать. Нужно оградить Кайлас от их крика.
Шива качает головой.
— Пусть все слышат.
Митра пожимает плечами.
— Мне нужны веретена. Восемь.
Он снимает с пояса длинный зазубренный нож. Вращает его пальцами, потом проводит ногтем вдоль лезвия. Качает головой.
— Еще точильный камень. Восемь циновок. И ремни, которые смогут их удержать.
Шива не отвечает, но через несколько минут все затребованное появляется рядом с Митрой. Тот тут же принимается точить нож. Слуги, завернутые в белые одежды, расстилают циновки и готовят ремни. Потом замирают, чуть наклонившись и сложив ладони лодочкой.
Митра без страха подходит к существу. То пытается отползти от него, ноги и лапы скребут камень. Митра хватает за руку старца. Тянет на себя, ведет рукой вдоль его тела до тех пор, пока рука не утопает в тигриной шерсти. Тогда он хватает нож, быстрыми движениями накалывает границу между плотью старика и плотью хищника. Из проколов начинает идти кровь — на нее Митра не обращает внимания, оттуда же сочится легкий дымок — Митра хватает его, быстрые пальцы вяжут узлы, и вот уже на одно из веретен начинает наматываться пушистая нить.