Горан смотрел на Сэла, как на полоумного.
– Но это невозможно, ты знаешь, – он говорил мягко, словно разговаривал с больным. – В Ишанкар запрещено принимать женщин для обучения некромантии вот уже около пятисот лет.
– Знаю, – так же спокойно ответил Сэл. – Еще я знаю, что некромантесс в истории магического мира вообще по пальцам пересчитать. И что?
– Что? – переспросил Горан.
– Никто из наших не опозорил Ишанкара, они жили и умерли достойно.
– Да ну? – прищурился Горан. – И Зулейха?
– Это досадное исключение, – Сэл недовольно поморщился.
– Твоя девочка умрет, и, возможно, раньше, чем доживет до семнадцати.
– Все когда-нибудь умирают, и не некроманту бояться смерти.
– Я не об этом. Все наши некромантессы умерли молодыми. Женщины не созданы для войны и смерти, они должны рожать детей, сохранять традиции, создавать семьи…
– Хватит, Горан, – перебил его Сэл. – И женщины, и мужчины одинаково не созданы для убийств, и помимо выполнения всяких мирских обязательств они в первую очередь обязаны блюсти честь. Разве тебя не этому учили в Ишанкаре? Просто у каждого свой долг. То, что женщины умеют рожать, а мужчины нет, не дает преимуществ ни одной из сторон. И если женщина рождена, чтобы стать некромантом, то стать некромантом – это ее Долг, так же, как и родить, когда придет время.
– Значит, – поразился Горан, – это ты вдалбливаешь ей в голову? Понятия о Долге?
– Понятия о долге ей достались от мамы-Матери-Терезы и папы-Последнего-Самурая, – с издевкой произнес Сэл и пообещал: – И когда ты с этими понятиями познакомишься, сильно удивишься. Она не такая, как стандартные некромантессы.
– Ты не должен был так с ней поступать. Ты должен был дать ей возможность выбора.
– Какого выбора?! Она некромантесса! Это ее единственный путь! – разозлился Сэл. – Какой выбор, если она понятия не имеет про Ишанкар и про возможность выбора! Ей уже тринадцать, а она в плане магии как тетрадь, на одну половину с ошибками, а на другую – с чистыми листами! И если хочешь, мне жаль, – да, мне жаль! – что Господь начертал ей путь некроманта! И мне жаль, что, возможно, она умрет раньше, чем осознает свое предназначение и свою силу! И мне жаль, что, возможно, у нее никогда не будет детей, и что она всегда будет одинока, непонята, и что все будут ее бояться и ненавидеть! Мне жаль, Горан! Но что я могу поделать? Только научить ее, как идти по этому пути, не теряя чести и с достоинством выполняя свой Долг.
Сэл замолчал и внезапно сник.
Горан скрестил руки на груди:
– Ты все равно неправ.
– В чем же? Впрочем, да, этот мир не сильно справедлив. Но раз уж так вышло, назад пути нет. Тебе ведь не удалось забыть о своей сути? Ты окончил иллюзию, но не перестал быть трейсером, ты вроде бы свободен от Ишанкара, но тебя ломает каждый день в течение пяти последних лет. А что будет с ней?
– Она видит мертвых? – внезапно спросил Горан.
– Видит, а то как бы мы с ней познакомились, – усмехнулся Сэл.
– Зачем она тебе? Ведь Ишанкар – это лишь часть твоего замысла относительно ее судьбы. Я бы сказал, Ишанкар – это средство выживания для нее, а она – это средство для тебя. Но для какой цели она тебе нужна?
– А вот это не твое дело, Горан. Это касается только меня и ее.
– Если она так важна для тебя, почему ты ничего не сделал, чтобы ее спасти? Видел, как ей больно и страшно, но сидел и читал мне нотации. Ты ее использовал, а она неглупая девушка, как я погляжу. И как ты думаешь, захочет она теперь хоть пальцем ради тебя пошевелить?