Тогда я не понимал ничего, вообще ничего, но знал, что нужно сделать. Я отпустил Хэша на ночь. Он не соглашался уходить, но я предложил ему спать под моей дверью.
Затем я улёгся на пыльный ковёр и постарался заснуть, призывая в свой разум сны от бога.
Пока я лежал там, мои пальцы лениво теребили сморщенные птичьи лапки, пока они не сломались, как хрупкие веточки.
То, что случилось затем, не было сном. В этом я уверен. Это было настоящим событием, произошедшим в действительности.
Малыш Нимбулек сидел рядом со мной, там, где я лежал. Теперь он был нагим. Он сидел, выпирая из своей испорченной рубахи, проходя сквозь неё, словно дым. Я дотронулся до его колена. Его плоть всё ещё оставалась холодной и жёсткой, как мрамор.
Я залепетал: — Мальчик мой, как ты смотришь на то, чтобы пойти работать ко мне? Мой племянник — богатый купец-магнат. Мы живём вместе в громадном доме, где есть множество слуг, вроде тебя, целая их община, с детьми твоего возраста. Наши слуги усердно трудятся, но мы хорошо их кормим и никогда не бьём.
— А если они обманывают вас, господин? — спросил он.
— Тогда, с великой неохотой, мы продаём их.
— Как продают какую-то вещь, господин.
— Да, как продают какую-то вещь.
Не промолвив больше ни слова, он поднялся и вышел из комнаты. Поразившись, я вскочил и поспешил вслед за ним.
Отчего-то я знал, что бесполезно звать Хэша.
Я побежал. Один раз я мельком заметил мальчика — вспышку белого в лунном свете — когда он пропал среди колонн. Ещё раз — когда он свернул за угол. Снова — когда он шмыгнул через дверь во двор, где закопал павлина.
Дальше, в город. Мимо нас по улице прошёл священник в восковой маске, распевающий погребальную песнь и звонящий в колокольчик. Я бежал, задыхаясь от внезапно похолодавшего ночного воздуха, напоминая себе о своей же смертности. Что, если у меня не выдержит сердце? В Жамиире имеются лекари, о да, но у меня маловато денег, чтобы им заплатить, а в городе, где богов пускают с торгов, милосердия не жди. В пустыню. Пески Иракасси внезапной бурей закружили нас. Я потерял мальчика из виду. Потом буря стихла. Воздух вновь очистился. Теперь тишина стала абсолютной, даже пески заснули и видели сны.
Казалось, я мчался через ночной океан, песчаное море, вокруг меня вздымаются колоссальные призрачные волны, а у лодыжек вскипают пыльные буруны, отступающие, пока волны растрачивают силы, толкая меня вперёд и вниз, прочь из мира живых людей..
Казалось, будто пылающие остовы людей и зверей медленно поднимаются и опускаются в песке, плавая, как рыбы.
Затем, далеко впереди, я услышал Нимбулека, распевающего погребальную песнь.
Я поднялся на вершину дюны. Тысячи птиц, сверкающих яркими красками, взмыли передо мной: павлины, фазаны, ястребы, их крылья грохотали невообразимой, неистово восставшей лавиной цветов, пылающих оттенками рая.
Затем они рассеялись и передо мной появился Нимбулек, раскинувший руки, словно это он только что выпустил всех этих птиц. Я знал, что так и было.
Я услышал раздавшийся с небес голос. Он прозвучал подобно голосу Хэша. «Сможем ли мы когда-нибудь возвратить богов, истинно возвратить их и вновь привести в мир?»
Теперь из песка воздвиглись крабоподобные фигуры, но лица у них были человеческими, даже более, чем человеческими, древние, непостижимые, неумолимые.
— Нимбулек! — выкрикнул я.
Взглянув на меня, он улыбнулся. Он посмотрел вверх, на бездну серебряных звёзд. Небо волновалось, словно ещё одно, беспредельное, море.
— Ты не сможешь вернуть богов, — произнёс он в моём уме, невероятно громким голосом, — потому что ты никогда поистине и не лишался их. Ты верно рассудил, старый человек из чужой страны, когда догадался, что вздымающаяся из ковра пыль — сила заключённого в нём бога. Боги никогда не покидали Жамиир. Они в самом его воздухе, даже в самой пыли. Люди вдыхают их с каждым глотком воздуха, наполняя свои лёгкие чудесами.
Он приблизился ко мне. Я снова заметил, что его тело было неправдоподобно хрупким, на коже — узор голубых вен. Сквозь него без задержки проходил свет поднявшейся ущербной луны и Нимбулек не отбрасывал тени.
Он взял меня за руку и, о да, его прикосновение было леденящим, замогильным.
— Иди со мной и мы отправимся в тёмную страну, — молвил он. — В этом и смысл твоего прибытия в этот город. Каждое твоё действие было знамением. Вся и всё подталкивало тебя к этой цели,