– Я осознавала последствия выбора. Это того стоило.
– Кем она была? – Герцогине очень хотелось подойти поближе и убить эту гадину, но женщине прекрасно было известно, что ничего не выйдет.
– Не понимаю, о чем ты.
– Та, что стала твоим вместилищем, шаутт.
Рукавичка не стала отрицать ее догадку.
– Тебе и вправду есть до нее дело?
– Нет, – призналась Захира. – Хотя ее немного жаль.
– Пожалела бы себя.
– О. Я уже прошла этот этап.
Смешок.
– Неплохо. Думал, ты вцепишься мне в глаза. Ах да. Их же пришлось вырезать. Ну, не важно.
– Что с моим слугой?
– Не интересуюсь мясом, если оно не нужно для пользы дела.
Он мог лгать. Или действительно не знать, если ее принес обратно кто-то из других шауттов. Захира мысленно попрощалась с телохранителем. Надеялась, что он ее не предал.
– Выходит, я нужна для пользы. – Герцогиня рассеянно потрогала большой палец, на котором все еще оставалось ее кольцо. – Зачем?
Шаутт мотнул головой в сторону выхода:
– Спроси сама.
Наконец-то ее спокойствие дало трещину, и черты исказились от боли. Эрего стоял у входа в зал, спокойно глядя на нее.
Он вырос за те месяцы, что она не видела его. Вытянулся и окреп, и меч на поясе уже не казался ему велик. Такое знакомое лицо, с течением времени все больше похожее на лицо ее мужа.
– Мать, – поприветствовал ее Эрего, чуть склонив голову.
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы посмотреть ему в глаза. Холодные и совершенно чужие.
– Я не твоя мать, кем бы ты ни был.
– Можешь не верить, но мне жаль, – сказал тот, кто теперь был владетелем Горного герцогства.
– Твоя жалость никак мне не поможет, чужак. – Она отвернулась к окну, родной и в то же время незнакомый образ доставлял ей боль. – Выходит, предсказание для этой семьи оказалось верным. Один из да Монтагов всегда должен оставаться в Шаруде, иначе род потеряет право на власть. Когда пришла Рукавичка, мы нарушили правило. Столицу покинули и муж, и сын. Вот результат. Никого не осталось. Лишь чудовище с той стороны.
– Ты просто хочешь верить в пророчества, – произнес незнакомец. – И я не чудовище.
– Ну тогда посмотри в окно. Пройдись по столице. Отправься на восток или запад. Загляни на юг, где ты ведешь войну. Послушай, что говорят на севере. Тысячи уже погибли, и десятки тысяч даже не знают о том, что их ждет смерть в ближайшее время. Так поступают чудовища.
– Так поступают люди, – последовал спокойный ответ. – Войны были и до меня. И гибли десятки тысяч. Даже сотни. И все пролили много крови: некроманты, таувины, короли, доблестные воины, изменники, мерзавцы, герои и прекрасные девы. Этими смертями можно выложить лестницу в небо и подняться так высоко, что уже и забудешь, как выглядел наш мир. А уж если мы с тобой вспомним волшебников. Впрочем… хочешь считать меня чудовищем, считай.
– Зачем все это?
Рукавичка негромко хмыкнула за спиной, но Эрего ответил. Захира слышала, что он подошел близко, так, что, если обернуться, можно коснуться его щеки.
– Ни одно поле не может быть плодородным вечно. Время пшеницы проходит, и начинают расти лишь сорняки. Из года в год. Из века в век. Тысячелетие за тысячелетием. Они все больше, все выше, все опаснее, и их яд проникает в саму ткань бытия.
– Опаснее для тебя? Или демонов?
– Для мира, – мягко ответили ей. – И, чтобы избавиться от сорняков, поле следует поджечь, а после, когда пожар стихнет и оно остынет, вспахать, удобрить, засеять, полить и ждать всходов.
– Пшеница выйдет со вкусом крови.
– У нее всегда вкус крови. Просто мы не желаем его ощущать.
– Уничтожить память о прошлом, чтобы создать новое будущее, – усмехнулась Захира. – Мой дед говорил то же самое. Уничтожить Дагевар, чтобы Кариф стал более велик. У него не получилось, не получится и у тебя.
– У меня не получалось, – согласился Эрего. – Не раз. И не два. Может, не выйдет и теперь. Неудача – это лишь способ оценить свои ошибки и сделать чуть по-другому. Но сейчас все сложится как надо.
– Кто ты?
Ее вопрос, казалось, удивил его.
– Я? Осколок. Фрагмент. Который пытается обновить поле и дать всем то, что утрачено.
– А эти твари?
– Они мой огонь. Знаешь, что здесь было «до»?
– До чего? – Ей не хотелось продолжать разговор.
– До всего. До замка твоего мужа. До Катаклизма. До Калав-им-тарка. До того как бледные равнины Даула скрылись в море. Изначально. Именно здесь, на этом самом месте, Шестеро открыли дорогу на ту сторону. Здесь все когда-то началось, здесь все и закончится.