Женщина, думая обо всем этом, стояла в тонком шерстяном платье возле распахнутого окна, не обращая внимания на холод, тянущийся с улицы. Он сочился с ледника, вползал в быстро остывающую комнату, где не разожгли очаг, и мертвенный синий свет десятка свечей, которые с уходом солнца разгорались все ярче, делал обстановку еще более неуютной.
С Гребня Арилы уже сошел алый отблеск, ледники стали темно-фиолетовыми и собирались посереть, встречая ночь. Она в горах была такой же внезапной, как в пустыне. Лишь это объединяло Горное герцогство и Кариф.
Сумерки когтями цеплялись за острые пики, а вот внизу, под герцогским замком, в долине, сизый свет померк, сменившись кромешным мраком, который распустился сапфирами городских огней Шаруда. Сотнями маленьких, морозных, мертвых синих глаз неведомых хищников.
Еще несколько месяцев назад Захиру пробирал ужас от этого зрелища. Город, ставший родным, превратился в зловещего чужака. Синее пламя, сперва внушавшее ей спокойствие, теперь вызывало лишь ненависть в пустой душе.
Ненависть к той стороне, что смотрела на нее из городских кварталов.
«Их все больше с каждым днем, – подумала герцогиня, сжав кулаки. – Ночами они горят в каждом городе Западных долин, на фермах в самых дальних ущельях, в сторожевых башнях на перевалах и в баронских замках».
Вместе с холодом начала ночи в окно проникали и звуки: рокот водопада, сейчас казавшийся нечетким, размытым и приглушенным, словно его укрыли большой подушкой, и… стук молотков.
Строительные молотки теперь стучали безостановочно. Водяные пилы, способные резать камень, визгливо подпевали им. В светлое время суток снизу, из города, по одной из двух дорог, ведущих к замку, волы и лошади-тяжеловозы тянули на укрепленных подводах массивные блоки, вырубленные из тел гор. По приказу молодого герцога каменщики, архитекторы, кровельщики, строители, приглашенные (а также согнанные) со всей страны, восстанавливали башни Калав-им-тарк, разрушенные после боя Тиона с шауттами.
Она наблюдала за строительством неделя за неделей, видя, как выправляются оплавленные стены, скрываются трещины, вырубаются деревья, растущие между кладкой и на балконах. Как тянутся шпили к звездам, становясь все выше и выше. Она слышала разговоры, люди радуются, восторгаются этой хищной красотой. Каждая башня словно сложена из сотен черных лезвий, переплетенных между собой. Горы вновь увидели облик старины, который помнил Вэйрэн, а теперь вернула Рукавичка.
Захира не испытывала никакого восхищения. Лишь страх, и потому не могла смотреть на бывший оплот шауттов долго, отводила глаза, ощущая, как холодеет у нее где-то в груди, как пот течет между лопатками и мурашки бегут по рукам.
О, сколько бы она дала, чтобы их разрушили вновь! Жаль, что Тион, спасая сестер, не довел дело до конца.
Так она смотрела пару часов, не шевелясь. В ее покои несколько раз заходили. Сперва стражники, затем служанка, интересовавшаяся, нужно ли что-то госпоже. Не дождавшись ответа, женщина из новых нанятых принесла на подносе ужин и ушла.
Но ужин давно уже остыл, а Захира не была голодна.
Наступила ночь.
Дверь распахнулась, и в комнату вошли две ее фрейлины: Иорнада и Мэгг. Похожие друг на друга как сестры – статные, сероглазые и крепкие. Типичные уроженки Горного герцогства.
Вопреки правилам двора, диктующим жене владетеля брать в услужение девушек первых кровей, Захира сразу после свадьбы ввела свои порядки, и муж (в отличие от Тэлмо) не стал возражать.
Большинство фрейлин приехали вместе с ней из Карифа, она хорошо их знала, многих с самого детства, по Женскому Углу. Она могла им доверять, с ними было комфортно, удобно, привычно, и лишь несколько дам из Шаруда удостоились чести встать подле. Муж советовал бросить кость псам, чтобы у тех не появилось повода рычать, и она сделала это.
После почти все те, кто числился в ее свите, погибли, когда пришли шаутты. Иорнада и Мэгг – из немногих, кто выжил. Она приблизила их к себе, когда стала герцогиней, опять нарушив устои и приняв под свое покровительство девушек из столь худосочных и жалких родов, что выглядело это насмешкой над другими, в первую очередь над кузеном его светлости, вечным претендентом на Львиный трон, который пытался ввести в Шаруд одну из дочерей.
Шпионить, без сомнения.
Герцогиня предпочла взять вместо одной богатой двух бедных. Из семей тех баронов, что спят под одной крышей с овцами, носят на плечах дедовскую кольчугу и не гнушаются, несмотря на благородную кровь, браться за плуг вместе с простым людом.