Местами у дверей, держась мёртвой хваткой за рычаги ручной герметизации створок, в паре десятков сантиметров над полом лежали тела тех, кто до последней секунды боролся за жизнь, пытаясь продлить её на несколько мгновений, сохранив воздух в отсеке, где застал их удар по кораблю.
Дейт выбрался на нужную палубу. Он не стал закрывать люк, как и предыдущие. Теперь о герметичности внутренних помещений поздно беспокоиться. Выпрямился, вновь намагнитив подошвы.
Далее по коридору его взору предстала огромная дыра, словно некое космическое чудище, испытывая неимоверный голод, откусило часть корабля. Порванными прожилками торчали во все стороны провода. Неровные края дыры напоминали следы зубов. В оставшейся пустоте зависли, плавно отплывая в открытое пространство, панели обшивки, деформированные элементы перегородок, обломки аппаратуры, наборы медицинской помощи и пенообразователи для заполнения горящих помещений. Части тел Дейт сознательно старался не замечать. Он только-только нормализовал дыхание. Маленький индикатор потребления кислорода перестал раздражать красными проблесками. И нового всплеска желательно было не допустить.
Нилз подобрался к краю дыры. Справа, в зияющий просвет виднелся изгиб Сулахо с размытым ореолом атмосферы. Отражённый от планеты свет наложил контрастные тени на противоположную сторону пропасти, и Дейт не различал, где находилось продолжение коридора. Прыгать пришлось бы вслепую, если бы не вспышка рядом с кораблём. Нилз не знал, кто кого подбил — свои или чужие, однако чья-то жизнь внесла плату за его душу, яростно цепляющуюся за этот сошедший с ума мир.
Дейт отключил магниты и, оттолкнувшись, поплыл к тёмному пятну, образ которого пытался удержать в голове подольше. Вряд ли что-то снова подсветит ему путь.
В космосе ещё кипел бой, а голоса продолжали исчезать из эфира. С гибелью командиров и капитанов иные люди занимали их места, брали командование на себя и тут же пропадали в небытие. Какой-то из тех росчерков плазмы на мрачном фоне каверны, что видел Дейт справа, пока перелетал пропасть, обрывал жизнь сослуживцев и земляков.
О забрало бился обгоревший хлам, ботинки в закристаллизовавшихся брызгах крови, чей-то планшет, помигивающий индикатором режима ожидания. Вечная мерзлота пока не умертвила источник питания. Можно было взять планшет в руки и посмотреть, за каким занятием застала человека смерть. Дейт поежился от собственных мыслей и отпихнул устройство подальше. Завертелась вокруг своей оси шестигранная панель отделки, задетая плечом. Бесшумно, как и всё остальное: в пугающем безмолвии умирали люди, беззвучно взрывались блаймеры, не слышно было шагов, словно Нилз не ступал по полу ни разу, а парил бестелесным духом, понукаемый фантомной мыслью, доставшейся от живого Дейта. Без свиста и хлопка в любой миг могла прилететь торпеда, чтобы отгрызть от корабля ещё кусок, и он не поймёт, что уже настал конец. Стоило спешить, укрыться под толщей других помещений корабля. Хоть и мнимой, судя по дыре, но всё же защитой.
Дейт малость промахнулся. Предметы на его пути предательски скорректировали путь, а лётный скафандр не был оборудован маневровыми двигателями. Он врезался в стену слева от проёма коридора. Руками аккуратно обхватил обрубки труб, торчавших из неё, гася скорость. Малейшая нерасторопность грозила вероятностью наскочить на них, порвав скафандр и выпустив себе кишки. Дейт похолодел, когда ноги коснулись обшивки, и что-то потёрлось чуть ниже правого колена. Глаза застыли на индикаторах внутри шлема. Лоб покрылся испариной. Увлажнились подмышки. Но внутри световых элементов не сверкнуло ни искорки.
От распахнутой беззубой пасти коридора его отделяла загнутая ферма с бахромой из панелей отделки, торчавших в разные стороны, и три трубы, тянувшиеся под потолком, взрывом превращённые в кривую решётку, преграждающую Нилзу путь. Из грубо срезанных концов выглядывали букеты проводов и застывшая струя воды. Дейт поёжился внутри скафандра. Он даже ощутил прикосновение космической мерзлоты. Вместе с ней пришло одиночество — в динамиках стихла жизнь. Хоть суровая и беспощадная к людям, но жизнь. Без криков на плечи сразу навалилась пугающая бескрайность Вселенной, где человек что песчинка в космосе.