Нилз оглядел консоль и закрыл иллюминаторы бронированными заслонками, чтобы носитель выглядел безжизненной грудой металла. Затем сделал запрос на целостность двигателей. Ответ пришлось ждать очень долго, с каждой секундой теряя самообладание. Подобная задержка не сулила ничего хорошего. И когда Дейт уже совсем отчаялся, на мостике зазвучал искусственный голос:
- С маршевыми двигателями контакт потерян. Через дублирующие каналы запрос не проходит. Вспомогательные двигатели уничтожены. - В невидимых динамиках что-то зашуршало. - Кроме одного. Связь нестабильная.
Каждое слово компьютера было подобно удару хлыстом по спине провинившегося раба, на месте которого Дейт ощутил себя.
- Маневровые двигатели. По правому борту функционируют пять. По левому — три. Остальные молчат. Два носовых нуждаются в ремонте электронных цепей...
- Считай, их тоже нет, - сокрушённо произнёс Дейт.
- Генератор искривления метрики... - Компьютер замолчал. Нилз же был готов к любому его вердикту. - Функционирует. Отклик систем на команды с мостика с двухсекундной задержкой в оба направления.
- Я уж было начал скучать по хорошим новостям, - Дейт позволил себе лёгкую улыбку. - Теперь понять бы, как задаются координаты для Прыжка. Ведь нам на курсах это рассказывали. - Пальцы забегали по консоли. - А ты, Дейт, отвлекался. Не удивительно. Сложно сосредоточиться, когда в аудитории появлялась она. Оана. Большие, изумрудные глаза. Каштановые волосы. Высокая грудь... Вот опять.
- Дже... нат, ради чего? Ради ч... го мы воюем? - мужчина снова погрузился в пучины бреда. - Чтобы быть заживо погре... гребёнными на кора... ле?
Раненый смолк. Мокрые растопыренные пальцы раскинутых в стороны рук чуть подрагивали. На кончике мизинца обращённой к Дейту ладони завис шар из слёз.
- Я на этой войне защищаю свой дом и родню. А ещё Оану, Лиму, Пери, - осознавая бессмысленность сказанных слов оторванному от реальности раненому офицеру, ответил Нилз. - Не хочу, чтобы в мой дом вошли посторонние и забрали тех, кто дорог мне. Считаю, что стоит бить на упреждение. Лучше победим мы, чем враг. А с другой стороны — приказ. Приказ идти и жечь сепаратистов. Как курсант лётной школы, я не мог ослушаться командования.
Дейт опёрся руками о консоль и задумчиво посмотрел в даль.
- Я давно не был дома. - И тут он вспомнил, что говорили на курсах про координаты. - Слышь, - кинул Нилз бредящему адъютанту-мичману, - готовься к Прыжку. Прошу, выживи, как бы тебя не крутило.
Дейт знал, что только начнётся разгон генератора, сенсоры сил Сулахо и планетарные центры мониторинга космоса засекут оживший корабль. В этот миг начнётся гонка на время. Кто окажется проворнее: практически уничтоженный носитель или крейсеры врага? Нилз нарисовал сложенными в пучок пальцами в воздухе символ удачи — круг, диск родной планеты — и нажал кнопку пуска.
- Прыжок через тридцать секунд.
- Долго, - подумал Дейт. - Очень долго.
- Пятнадцать... десять... пять...
Корабль тряхнуло от попадания. Враг пришёл раньше.
- Четыре...
Ракета угодила недалеко от мостика. Заискрило несколько консолей помощников капитана. Лопнули, сфонтанировав голубоватыми снопами электрических вспышек.
- Три...
Проекция над капитанской консолью сообщила о потере сопла центрального маршевого двигателя.
- Два...
Зажглось с десяток сообщений о применении противником лазеров и столько же о повреждениях корпуса плазмой. В следующий миг в глазах Дейта потемнело. Мир померк. Откуда-то издалека донёсся надрывный ор от причиняемых телу адских мук. Кричал ли он или раненый офицер, Дейт не понял. А после пропали все ощущения.
Глава шестая: часть третья
Опустошённый долгими допросами он вышел из здания Военного Трибунала. Побитое снарядами массивное строение возвышалось над ближайшими кварталами Рибена, разрывая тяжёлые, полные воды тучи. Архитектор или заказчик явно страдал гигантоманией, раз для здания с одной единственной функцией возвёл столь монументальный куб. На серых, местами выщербленных стенах темнели окошки-бойницы размерами меньше тюремных смотровых щелей, сквозь которые в камеры попадает пара солнечных лучей.
От парадного входа к улице спускалась широкая лестница, полная журналистов в окружении роя камер. Стоял страшный гомон десятков голосов, заглушавших сумасшедшим хором звуки города. Со всех сторон летели вопросы. Журналисты старались обратить на себя внимание Дейта, выкрикивая его имя. Самые ретивые покопались в досье Нилза и называли имена родителей, сестры и погибших друзей.