- Пройдусь, - с вызовом бросил он бездушной машине.
Нилз обогнул оцепленный прозрачным барьером район. За невидимой преградой с проекциями информационных табличек на двух языках, призывающих быть внимательными с опасной зоной, высились побитые снарядами дома. Часть небоскрёбов перестала существовать. Из груды сегментов конструкций, превращенной в труху отделки внутренних помещений и мелких, истёртых в пыль бетонных элементов торчали тянущиеся в голубое небо фрагменты стен, что сохранили индивидуальную раскраску каждого из уровней. Посреди серой массы строительного мусора, в который превратились уничтоженные дома, мелькали светящиеся маркеры, где ранее находили тела. Рядом с ними лежали личные вещи людей. Игрушки вперемешку с обувью и изодранными куртками, штанами и тонкими цилиндриками книг, покрытыми толстым слоем пыли.
Дейт делал паузу каждые сто пятьдесят шагов. Приводил в норму дыхание показанными в больнице техниками. Давал отдых ногам, усаживаясь на холодное, каменистое покрытие улицы. Из кармана извлекался небольшой, с ладонь, плоский футляр с крохотными ампулами, полными тонизирующих препаратов с витаминами и минералами. Жалкая замена нормальному питанию. Но в Нилза всё ещё с трудом лез кусок. Он еле справлялся с рвотными позывами, прикасаясь к еде. Перед глазами сразу возникал зловонный мостик, утопающий в нечистотах. Потому Дейт был готов к передозировке химией. Забиться в конвульсиях с пеной изо рта представлялось лучшим выбором из двух зол.
Он делал укол, плотно закрывал глаза и ждал приступа. Как только организм получал заряд бодрости и всплеск энергии без побочных эффектов, Нилз продолжал путь, радуясь, что жизнь сейчас не зависела от дырявого скафандра.
Врачи, среди которых встречались и практикующие на Ремени слим-регенеры, сетовали на неокрепшую психику. Психологическая травма, полученная в результате долгого заточения в одном помещении с мертвецом, говорили они, могла повлиять на восприятие реальности, на трезвость мышления. Но кто-то из высшего руководства спешил с трибуналом и тоном, не подразумевающим отказ, рекомендовал выписать командира звена, Дейта Нилза. Он же плевать хотел на мнение специалистов в кавычках и без.
Дейт вышел на пересечение до боли знакомых улиц, где с его поступлением на лётные курсы стало тихо. Больше никто не тряс на деньги играющих на площадках у основания небоскрёбов и мега-башен ребят. Не пропадали с парковок транспорты и планетолёты. Не звучали угрозы открытия огня на поражение со стороны догоняющих его сквозь толпу стражей. Те дни остались позади. Война всё изменила. Сволочной стервой она ворвалась в его буйную юность и за несколько лет превратила Нилза в молодого старца. Он терпел её выходки, её удары. Платил по выставляемым ею счетам. И, когда казалось бы, можно было смело стереть из памяти эту кровожадную тварь, Дейт на улицах Рибена вновь встретил её чёрный, оскалившийся лик.
Он рухнул на колени, безвольно опустив руки. Поникли плечи.
Вместо родной башни с промышленными уровнями и соседних кварталов посреди холмов из обломков зияла огромная дыра, края которой терялись в сизой дымке.
Рот открылся в беззвучном крике. Он ведь так проклинал отца, мать и сестру, лёжа на койке в госпитале, за то, что они его не навещают. Особенно, когда ни один новостной выпуск на всевозможных ресурсах не обходился без сюжета о смелом, крепком и доблестном командире-звена блаймеров, выжившем в аду. А родители просто не могли...
Медленно порывшись правой рукой в карманах, Дейт нащупал чип с выданным командованием жалованием и вяло отбросил в сторону. Небольшая пластинка с гербом Объединённых Вооруженных Сил Центральных планет заскакала по бетону. Она замерла в нескольких сантиметрах от его ботинок, блеснув в одиноком, пробившемся между целых небоскрёбов луче Тихи.
Дейт завалился на бок, сжавшись в позу эмбриона в утробе женщины. Он закрылся от окружающего мира. Возжелал оглохнуть и ослепнуть, чтобы остаться абсолютно одному. Но звуки пролетающих далеко над ним машин, спасательной техники, птиц, детские крики не позволяли ему раствориться в забытье. Они вырывали его из лап смертельноопасной апатии.
*****
Нилз очнулся, обнаружив себя ползущим на четвереньках прочь от родных мест. Сколько он пролежал там, у барьера, сложно было сказать, но на город опустились сумерки: над горизонтом догорала Тиха-Два, малая из двух звёзд. Ещё Дейта озадачила не только наступающая ночь. Возвышавшиеся над ним дома были чужими. Ни одного знакомого настенного рисунка, ни указателя, ни вывески, кроме общеизвестных брендов. Прохожие же узнавали его. Смеялись. Подтрунивали. Компании молодых ребят, ищущих на ночь приключений, для разогрева с гиканьем норовили пнуть ползущего Нилза. Их отгоняли сочувствующие, как реберийцы, так и тихары. Только для Дейта людей словно не существовало. Он пребывал в своей реальности, полной теней и мрачных силуэтов башен, расчертивших жирными чёрными линиями пространство между землёй и небом, словно прутья гигантского вольера, где заперли Нилза.