— Мне понравилось стихотворение, которое ты написала в задании на прошлой неделе. — он постукивает пальцем по листу бумаги в его руке, исписанный моим почерком.
— Спасибо, — отвечаю я, ощущая неловкость. Я никогда не хотела сдавать именно это стихотворение. Я написала его в минуту слабости, а потом нечего было сдать, так что пришлось отдать его.
— Если ты не возражаешь, я бы хотел прочитать его вслух классу, — говорит он. Я отрицательно качаю головой, но он уже отвернулся.
Вздохнув, я откидываюсь на спинку стула, но тут же сажусь ровнее, так как в класс зашли Маккензи Бэйкер с Камероном на буксире. Я знаю Маккензи со времен детского сада, и мы никогда не были друзьями. Я тайно надеялась, что, когда мы закончим школу, она покинет город, но, как и все остальные, она намеревалась остаться здесь. Иногда, могу поклясться, этот город преследует и его невозможно оставить.
Маккензи — клубничная блондинка с зелеными глазами и носит одежду, из которой вываливается ее декольте. Она что-то вроде Рэйвен, только может немного в меньшей степени.
— Он сидел на одном из ваших занятий, — заявляет она профессору. — Чтобы понять, хочет ли он взять его на следующий семестр.
Камерон улыбается мне, как будто он что-то замышляет, и, поскольку это английский, это является основной предпосылкой.
Профессор с трудом осознает, что происходит и Маккензи садится, держась за Камерона, настаивая, чтобы он сел с ней. Но он выскальзывает из её хватки и кивает мне.
— Ты выглядишь немного расстроенной. — Камерон скользнул за мою парту, стараясь выглядеть беззаботно, но печаль преследует его глаза.
— Я в порядке. — я беру ручку и тетрадь из своей сумки. — У меня было тяжелое утро.
— Ты нашла свою подругу? — спрашивает он. — Ту, что с розовыми волосами?
Я качаю головой.
— Нет, но это Рэйвен. Она очень непостоянна.
Он внимательно изучает мое лицо, как будто ищет трещины, что позволит выявить некоторые скрытые тайны.
— Я видел тебя сегодня утром в изостудии.
Я вытаскиваю ручку изо рта, когда моя челюсть падает.
— Когда?
Он кусает губы, и я не могу сказать, выглядит он раздраженным или заинтригованным.
— Я просто видел, как ты зашла и стала разговаривать с каким-то парнем.
— Этот парень еще один новичок в этом городе, я говорила тебе о нем утром.
— Я знаю.
— Похоже, ты его знаешь?
— Да так, сарафанное радио. — положив руки на стол, он наклонился, пахнущий мятой с оттенком леса. — Я знал, ты была права, когда говорила про нового парня. Даже декана, казалось, возбудила моя внешность.
— Я же говорила, что они захотят съесть тебя, — замечаю я с небольшой улыбкой.
— Нет, ты говорила, что они будут относиться ко мне как к кинозвезде. — он ухмыляется, медленно приближая свое лицо к моему. — Единственная, кто выглядит так, будто хочет съесть меня — это ты.
Я борюсь со своим инстинктом отвернуться от него.
— Нет, это не я.
— Да, ты, — он завораживает меня улыбкой, и я качаю головой, сражаясь с собственной усмешкой.
— Ты всегда такой?
— Какой? Сексуальный? Великолепный? Очаровательный?
— Как заноза в заднице.
Он ухмыляется, ему нравится мое отношение.
— Ты само очарование.
Из-за стола в первом ряду, Маккензи закинула ногу на ногу и пальчиком поманила Камерона.
— Иди сюда, Камерон.
Камерон кланяется и прикасается к груди.
— Мои фанаты зовут меня, — говорит он, а я закатываю глаза, в то время как он подходит к Маккензи, что-то шепчет ей на ухо, и она хихикает, поглаживая его грудь.
После звонка мистер Маккерли проводит перекличку, затем встает в центре комнаты с моим стихом в руках.
— Слушайте все. — он прочищает горло. — Я хочу поделиться с вами отличным стихотворением, которое было сдано на прошлой неделе. Но я собираюсь сохранить его анонимность. — он бросает взгляд на меня всего на секунду, но этого достаточно, чтобы все взгляды переместились на меня. — Стихотворение называется «Тлеющий уголек» (прим. англ. Ember, как и имя гг), — каждый смотрит на меня, а мистер Маккерли еще раз откашливается перед чтением.
Уголек медленно умирает в холме из пепла. Тьма и скорбь, стремится сгореть в огне. Но дым и печаль пусть умрут. Искра нуждается в ярости. Но искра не сдается. Так уголек продолжает душить. В пепел, в прах, в ничто. И так будет вечно.
Хоть я и хотела быть уверенной в своих словах, я слишком долго была ненормальной девушкой, которую преследует смерть.
Все смотрят на меня как на сумасшедшую, постоянно с тех пор, как исчез мой отец. Но я отказываюсь прятаться, поэтому сижу прямо, и жду, когда мистер Маккерли продолжит.