— Да, наверное, — я добрела до кромки берега, где вода встречается с песком. Ожерелье все еще там, в ловушке машины?
Камерон подошел ко мне сзади и, нагнувшись к плечу, прошептал мне на ухо:
— Скажи мне, о чем ты думаешь. — он использовал тот же соблазнительный голос, как на кладбище, тот самый, который тянул меня к нему, умоляя прикоснуться.
Почти загипнотизированная, я чувствую головокружение.
— Мне просто грустно…
— Скажи мне, почему, — мурлычет он. — Может быть, я смогу помочь.
Ощущение такое, будто я выпила бутылку вина и сверху дополнила еще несколькими шотами текилы.
— Тот, кто разбился, это я… и моя машина, она на дне озера.
— Там было что-то важное, не так ли?
Я киваю рассеяно.
— Ожерелье, которое дала мне бабушка.
Он движется в сторону от меня и срывает рубашку с плеч. Он бросает ее на землю и погружается по пояс в воду.
— Камерон, что ты делаешь? — зову я, подходя к линии воды. — Ты не можешь… — он вскидывает руки и затем исчезает, «рыбкой» ныряя в воду. Я стою на берегу, ища, где он всплывет, но проходит слишком много времени, для задержки дыхания под водой.
Я оглаживаю карманы, в поисках телефона.
— Дерьмо, — я оставила его дома.
Я побежала обратно к джипу, чтобы взять телефон Камерона, видела, как он бросил его на консоль, но останавливаюсь, когда из-за деревьев выскакивает высокая фигура и прячется сзади джипа. Страх проносится сквозь меня, пока я смотрю на озеро, а потом на машину.
— Дерьмо. — я заколебалась на мгновение, а затем понеслась к машине, подобрав длинную острую палку, прежде чем открыла пассажирскую дверь. Не отрывая глаз от задней части джипа, я ощупываю внутри кабины, пытаясь найти телефон Камерона.
Я провожу пальцем по экрану и открываю окно для набора номера, но почти роняю телефон, когда высокая фигура выходит из-за машины. Он одет в свой привычный плащ, который защищает глаза, но я знаю, что он смотрит на меня.
— Прошлой ночью я сказала, чтобы ты ушел. — я отхожу от Мрачного Жнеца, выставив палку перед собой. — И ты должен уйти, потому что я так сказала. Таковы правила.
— Ты не это имела в виду, — мурлычет он тихо, шагая ко мне, а плащ хвостом волочится за ним.
Я бросаю в него палку, и он уклоняется в бок, таким образом, пропуская удар по голове.
— Нет, это. И я сказала тебе уйти. Я не ребенок и не могу больше тебя видеть.
— Ты будешь видеть меня вечно. — шаг за шагом он крадется, глядя на меня.
Мои ноги застыли на месте, но не от страха. Странное, извращенное желание, мне всегда хотелось узнать, что под капюшоном. Когда он подходит достаточно близко, я тянусь к нему пальцами, и он позволяет мне ухватиться за край капюшона. Я начала поднимать его, но услышала плеск воды и обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как из воды показался Камерон. Он плывет, длинные руки направляют его к берегу, солнечный свет сверкает на загорелой коже.
Я отрываю от него взгляд, оборачиваюсь на Жнеца, но его уже нет.
— Я достал его для тебя, — зовет Камерон, выбравшись из озера. Бусины воды капают с его волос вниз на хорошо очерченный пресс, солнце светит на небе позади него. Прямо, как из дрянного кино, где все подделка. Подделка.
Чем ближе Камерон подходит ко мне, тем более нервной я становлюсь; тем не менее, я не могу отвести от него глаз. Его мокрые джинсы низко сидят на бедрах, и моя голова начинает колдовать стихотворение со словом совершенство. Затем поддельный, пластиковый, несуществующий.
Он важно подходит ко мне с улыбкой на лице и ожерельем моей бабушки, висящем у него на пальцах.
— Я говорил, что я отличный пловец? — он останавливается передо мной, ухмыляясь, а затем защелкивает ожерелье вокруг моей шеи, не прерывая контакта с кожей.
Бордовый камень лежит в ямке у меня на шее, пока я глажу его. Я онемела не потому, что он принес мне ожерелье, а потому, что смог достать его со дна.
Внезапно, он кладет свои ладони на мои руки, и я напрягаюсь, задерживая дыхание.
— Тебе не нужно ничего говорить. — его ладони путешествуют вверх по моим рукам, на мои плечи, чуть ниже шеи, оставляя водяной след на коже.
Мое сердце хаотично бьется в груди, и его телефон выпадает у меня из рук. Он трогает меня, и я не слышу звуков смерти так же, как когда меня трогает Ашер. Господи. Как это может быть? Как я могу пройти через девятнадцать лет, задыхаясь от смерти, а потом вдруг в мою жизнь примерно в одно и то же время входят двое парней и дарят мне тишину?
Но Камерона вселяет другую тишину, нежели Ашер. Это намек на статику внутри моего тела и разума, и вместо спокойствия, я теряю контроль, как было, когда мой автомобиль упал в озеро.