Его дыхание учащается, и глаза становятся, как у зверя, небольшая полоска серого истончается, оставляя только черный зрачок.
— Могу я поцеловать тебя сейчас?
Почему он всегда сначала спрашивает? Я хватаю его за рубашку и тяну к себе, наши губы податливо соединяются. Его губы не протестуют, и он легко проскальзывает языком в мой рот, наполняя страстью каждую частичку моего тела.
Он подхватывает меня под ноги и поднимает вверх, мои ноги оборачиваются вокруг его талии, затем он несет меня к кровати, и мы вместе падаем. Я чувствую себя живой и бодрой. В данный момент не существует ничего, кроме меня и его.
Мои руки находят молнию на его куртке и начинают расстегивать её. Он понимает намек и наклоняется достаточно, чтобы вытащить руки и сбросить ее. На нем клетчатая рубашка, которую я неуклюже расстегиваю, но он ловит мои руки, останавливая меня.
— Ты уверена, что в порядке? — спрашивает он, затаив дыхание, его губы распухли. — Ты кажешься взволнованной.
Я расстегиваю другую пуговицу.
— Я в порядке.
— Но я не хочу, чтобы мы двигались слишком быстро, — говорит он, пока я расстегиваю пуговицы. — Ситуация и так развивается стремительно, и я боюсь, если мы начнем снова… в горячке… мы не сможем остановиться.
— Ты не хочешь этого? — Господи, пожалуйста, скажи нет.
— Нет, — он проводит рукой по моей щеке. — Но неважно, чего хочу я… Имеет значение только то, чего ты хочешь.
— Я хочу тебя, — говорю я, вдыхая тишину его прикосновений, пока он гладит меня по щеке подушечкой большого пальца. — Я чувствую… я чувствую, что ждала тебя всегда. — это звучит глупо, но это правда, и она заставляет его слегка улыбнуться.
Он медленно расстегивает оставшуюся часть рубашки, выскальзывает из нее и бросает на пол рядом с курткой. Дыхание перехватывает при виде его поджарых мускулов и татуировки, покрывающей гладкую кожу. С правой стороны, прямо на ребре, изображена Ангел с черными перьями за спиной, из её глаз катятся слезы. Её черные волосы откинуты назад и переходят в перья. С противоположной стороны наколота надпись, и я пробегаюсь пальцами по витиеватым буквам:
Чернота сотрясла землю и захватила тела смертных.
Огонь возник над полями, и голод овладел океанами.
Смерть победила гнев и Ангела Смерти. Так было суждено, но всегда есть жертва.
Один прекрасный Мрачный Ангел со смертью в ее крови и на ее плечах объединила их, и единственным выбором она спасет мир.
Но не так легко отказаться от борьбы.
Он накрывает меня своим телом, каждая наша частичка идеально дополняет друг друга, и я обнимаю его, сжимая плечо, притягивая ближе к себе. Он целует меня, посасывая нижнюю губу, кусая ее, дразнит колечком в языке прежде, чем проложить дорожку из нежных поцелуев ниже, к шее. Мое тело подчиняется ему, задыхаясь от желания и требуя еще больше тишины. Я хочу забыть об этой ночи. Я хочу быть с ним.
Моя грудь вздымается, когда он развязывает тесемки на рубашке и раскрывает ее, затем, потянув меня за руки, он рывком снимает ее и расстегивает лифчик. Я закрываю глаза, и меня поглощает красота момента, прежде чем его губы возвращаются ко мне.
Каждый раз, когда он делает вдох, мои соски касаются его груди. Я задыхаюсь и постанываю, пока он не может больше этого выносить. Внутри все горит, почти больно, нужно чем-то заполнить, и я должно об этом позаботиться.
Он снимает мои ботинки, срывает шорты вместе с трусиками, а затем снимает с себя джинсы и боксеры, накрывая мое тело своим.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Я нервничаю, и не только из-за самого акта близости, но и из-за боли. Рэйвен рассказывала мне ужасы о том, как она потеряла свою девственность, и как это было ужасно больно, но она уверяла меня, что это того стоило.
Приглаживая волосы, он смотрит мне в глаза.
— Ты уверена?
Я киваю, не задумываясь, зная, что это самый подходящий момент. Для меня. — Уверена.
Мышцы его шеи двигаются, когда он сглатывает, затем выпрямляет руки и отталкивается от меня. Я потрясена, что он уходит, и пытаюсь прикрыть грудь, удивляясь, почему.
— Что случилось? — спрашиваю я.
Он хватает свои джинсы с пола, лезет в задний карман и достает презерватив, а я тяжело выдыхаю. Он возвращается на кровать, матрас прогибается под его весом, когда он ползет ко мне.
— Ты прекрасна, — говорит он, убирая волосы с моего лица. — Это первое, что я подумал, когда увидел тебя на вечеринке.