Я спотыкаюсь в темноте и вытягиваю руки перед собой:
— Рэйвен, где ты?
Позади меня щелкает свет и освещает граффити на стене. Я опускаю руки, включается еще свет и выделяет металлическую сетку, длиной до пола, образующую ворота передо мной. Я прохожу сквозь ворота и прохожу в следующую секцию, выложенную во всю стену зеркалами. Ворота за мной закрылись, я крутанулась и, продев пальца сквозь сетку, дернула изо всех сил.
Ворота не шелохнулись, так что я поспешила, оглядываясь, к узкому коридору между зеркальными стенами:
— Рэйвен, пожалуйста, скажи где ты. Это уже не смешно.
Откуда-то я слышу её смех, лампочка гаснет, а когда зажигается вновь, в конце коридора появляется человек с темными волосами, подведенными глазами, в черных джинсах и футболке. И огромный Х как клеймо на лбу.
Я щурюсь сквозь мигающие огни, которые ослепительно отражаются от зеркал:
— Ладен?
— Привет, Эмбер. — он улыбается, раскрыв руки в объятия. — Давно не виделись.
Я отступаю, но врезаюсь в твердую фигуру и тысячи смертей проходят через меня: боль, ужас, падение, утопление, пожар, боль, боль, боль. Я шагаю вперед, но он хватает мою руку, выворачивает её мне за спиной и разворачивает к себе лицом.
Жирные волосы Гаррика блестят на свету, и он нацарапал знак Х на глазу:
— Ты неправильно играешь, ты знаешь это? Ты не отвечаешь на каждый вопрос, что мы спрашивали, и ты не уступаешь. Это очень печально.
— Мы, — говорю я, надеясь сбить его с толку. — Например, Анамотти?
Его лицо остается спокойным:
— Что? Думаешь, удивила меня? Более интересный вопрос, на который, я думаю, нужно ответить — это кто такие Анамотти? И кто руководит нами?
— Я не знаю, к чему ты клонишь, — я пытаюсь высвободить руку, резко дергаю и вскрикиваю.
Его ногти впиваются в мою кожу:
— О, я думаю, ты знаешь. Это идеальное преступление, знаешь. Сказать человеку, что ищешь группу, которая преследует тебя, когда на самом деле являешься её частью. Заслужить её доверие, и она никогда не догадается, что ждет ее.
— Ашер не против меня, — я в шоке. — Он бы никогда не сделал этого.
— Что, солгал? — хитрая ухмылка ползет по его лицу. — Или пытался убить тебя? Как думаешь, почему он появился так быстро на озере в ночь, когда я столкнул тебя? И как думаешь откуда мы узнали, что ты будешь здесь сегодня вечером?
Выкручивая руку, я вырываюсь из его хватки и отступаю, оглядываясь через плечо на Ладена, ухмыляющегося мне, кровь стекает с его лба на пол:
— Я не Ангел. Ведь это Анамотти хочет, правильно? Ангелов?
— Не просто Ангел, а Мрачный Ангел. — Гаррик подходит ко мне и, поддавшись вперед, наклоняет свое лицо близко к моему. — Я думаю, в глубине души ты знаешь кто ты. Мрачный Ангел, держащий в равновесии Жнецов и Ангелов Смерти. Та, что все время несет с собой смерть. Та, что легко разрушит и потеряет свой разум. Знаешь, это в твоей крови — безумие.
Он бросается на меня, выставив вперед руки, пальцы в поисках моего горла, и я поднимаю колено и ударяю его между ног. Его лицо искажается от боли, и он падает на пол, пока я бросаюсь мимо него и бегу к ограждению. Металл режет мои открытые ладони, и я отпускаю его. Я приземляюсь на задницу, но быстро вскакиваю на ноги и разворачиваюсь, готовая защищаться, но Ладен и Гаррик исчезли.
Я не сильно трясу ограждение, но замок с другой стороны не дает открыть его. Я разозлилась на себя, потому что пришла прямо в ловушку. И я понятия не имею, что ждет меня в конце. Я делаю глубокий вздох, и спешу по зеркальному коридору. Там развилка в конце, и я иду вправо.
— Эмбер, — голос Гаррика вдруг касается моего уха. — Не дыши.
Я бегу по коридору, не оглядываясь назад, передвигая ногами изо всех сил, поворачивая за угол. Его шаги преследуют меня, и его смех эхом разносится по коридору.
— Эмбер, — зовет он. — Выходи, выходи, где бы ты ни была.
Пока я поворачивала за угол, я споткнулась обо что-то тяжелое и твердое и, потеряв равновесие, упала на пол. Я быстро перевернулась на спину и взглянула на то, что заставило меня упасть.
— Ох, черт… — это человек, лежащий лицом вниз. Я ползу к нему и переворачиваю.
Мертвые глаза Ладена смотрят на меня, его бледная разлагающаяся кожа ледяная, а знак Х на нем выглядит как старая рана. Он мертв уже некоторое время. Я мысленно возвращаюсь к своему дереву и висящему на нем телу и то, что я видела в библиотеке. Что реально, а что — нет?
Голос Гаррика разносится по коридору:
— Так трудно сказать, не так ли? Что реально, а что — нет. Скажи мне, Эмбер, ты когда-нибудь чувствовала, как сходишь с ума?