— Рэйвен. — Я вцепилась в бортик сбоку могилы, зарываясь сапогами во влажную землю. — Задумайся, на секунду, что ты делаешь. Ты не хочешь делать этого.
Она вытаскивает веточку из волос и кидает в яму, наблюдая, как та достигает дна:
— Конечно, не хочу. Я хочу счастливой жизни с матерью, которая не сошла с ума и другом, который может быть рядом с людьми. Я хочу вернуться в прошлое и никогда не уходить с вечеринки с Ладеном, чтобы я могла стереть ощущение, когда он прижал меня к земле… стереть ощущение его грязных рук на мне… — она замолкает, уставившись в небо.
Вытянув руки насколько это возможно, я хватаюсь за край ямы, но мои ноги соскальзывают, и я падаю обратно на тело Маккензи. Стараясь не потерять самообладания, я отталкиваюсь от нее и забираюсь обратно на стену. Я неуклюже прокладываю себе путь наверх и, наконец, я вылезаю и перекатываюсь на траву.
Рэйвен прыгает на меня, ударяя коленом в живот и прижимая мои руки в стороны. Я поднимаю колени и бью ее ногами в живот. Она упала напротив статуи Ангела, голова ударилась о твердый камень, и она застонала:
— Что со мной происходит?
— Ничего. Просто оставайся здесь, ладно? — я несусь через надгробия в сторону Жнеца и Ангела Смерти, которые по-прежнему сражаются друг с другом посреди травы.
Камерон удерживал Ашера на траве, опустившись на него, а его пальцы обвились вокруг горла Ашера:
— Скажи мне, какого это быть одиноким столько времени? Видимо, довольно плохо, раз ты нарушаешь правила, — он сжимает пальцы крепче вокруг Ашера, который скользит руками вверх по рукам Камерона, отчаянно пытаясь спастись.
По всей траве разбросаны перья и куски черной ткани, вместе с разбитой каменной головой и поваленными деревьями. Боль от того, что эти двое могут натворить и насколько я должна остановить их.
Я останавливаюсь около них, глубоко дыша и крепко зажмурившись:
— Камерон, я хочу, чтобы ты ушел, — боль от сказанного, словно виноградная лоза шипами вплетается в мои вены.
Тишина наступает вокруг меня, и я открываю глаза. Камерон все ещё сидит на Ашере, но его руки безжизненно висят вдоль тела:
— Не говори вещей, которых не имеешь в виду, Эмбер Роуз, — советует он. — Подумай о последнем разе, когда ты отослала меня.
— Я хочу, чтобы ты ушел, — я требую ровным голосом, делая шаг в сторону. — Я больше не хочу, чтобы смерть преследовала меня.
— Ты не можешь избавиться от смерти, принцесса, — говорит он печально, полностью отпуская Ашера. — Смерть бесконечна.
Меня это пугает, насколько его слова соответствовали моим:
— Тогда я думаю, я буду опережать её так долго, как смогу.
Камерон слезает с Ашера и сбрасывает грязь и траву с рук, прежде чем опустить капюшон плаща, так что я смотрю прямо на него, а не на Жнеца:
— Знаешь, я делал это только, чтобы привести тебя ко мне. Чтобы ты сдалась только мне, а не другим.
Мое сердце бухает в груди, когда он останавливается передо мной и приподнимает мой подбородок, чтобы посмотреть в глаза. Его светлые волосы тусклые в лунном свете и печаль преследует его глаза, как в первый раз, когда увидела его.
— Почему ты был здесь той ночью? — спрашиваю я с дрожью. — Когда я видела, как ты раскапываешь могилы?
Его пальцы дергаются, желая прикоснуться ко мне:
— Я уже говорил тебе, что искал семейную драгоценность. — он прикасается кончиком пальца к ложбинке у моей шеи. — Получается, оно было у тебя.
— Ожерелье моей бабушки… — я озадаченно затихла. — Зачем тебе оно?
Он печально улыбается:
— Я сожалею, что взял его, но мне пришлось. К тому же, изначально оно было не твое. Оно принадлежит моей семье.
— Тогда почему оно было у моей бабушки?
— Потому, что она украла его у нас.
Мои глаза расширяются:
— Камерон, скажи мне…
Он шикнул, положив палец на мои губы:
— Я не хочу говорить об этом сейчас. Я хочу поговорить о тебе и обо мне.
— Нас с тобой… — мой взгляд перемещается на Ашера, лежащего на траве, окруженного черными перьями. — Ты убил его?
— Он не может умереть, принцесса. — уголки губ Камерона хмуро опускаются. — К сожалению.
— Зачем ты убил Маккензи? И Ладена. И я предполагаю, что Фарра, наверное, тоже есть в списке. — мои ноги, умоляют меня бежать, но мое желание знать правду пересиливает их.