Выбрать главу

- Да, Володька, - сказал он теперь, как бы вспомнив забытое, - я вчера получил за натюрморт и могу одолжить тебе... - И, не ожидая ответа, вытащил пачку новеньких денег.

«Откуда он узнал о моей нужде? - растроганно подумал Владимир. - Ах, да, я, кажется, Павлу говорил...» И, прочувствованно оглядев товарищей, сказал вполголоса:

- Спасибо, ребята.

- Ребята тут ни при чем, - буркнул Павел. - Бориса благодари.

Карен, опережая Машкова, вскочил с подоконника и, дурашливо кривляясь, пожал Юлину руку:

- Молодец, Боря! Ты наш предоподлинный и пренастоящий денежный друг!

- Хватит дурачиться, - одернул Павел Карена. - Нам всерьез не мешало бы поговорить, что делать.

- Что делать? - не сбавляя веселого тона, переспросил Карен. - Работать надо, к весенней выставке готовиться, натюрморты писать, поскольку в них - хлеб наш насущный.

Его шутливость друзья не поддержали. Разговор о весенней выставке сделал их озабоченными.

- Ты что, Володя, думаешь дать на весеннюю? - спросил Еременко.

- Еще не решил. Наверно, вот этого паренька. - Он поставил на мольберт портрет Коли Ильина. - Да вот не знаю, успею ли закончить...

- А чего здесь еще заканчивать? - Яша Канцель удивленно развел руками. - Чудесный портрет!

- В этом деле Володя мастак, - сказал Павел, и все с ним согласились. Портреты у Машкова получались живые, глубокие.

- Везет ему, - позавидовал Юлии, глядя на портрет. -Умеет найти интересную натуру. А я вот все на позеров

нарываюсь.

Павел посмотрел на пустую бутылку и сказал:

- Карен, ты бы позаботился...

Карен вышел и вскоре вернулся с бутылкой шампанского. Закусывали черным хлебом с горчицей и дешевыми конфетами, шутили:

- Такой пир мог быть только у Рембрандта!

- Или у нас на фронте! - воскликнул Владимир. Аркадий Николаевич подхватил:

- А помнишь, Володя, как под Волковысском перед атакой наши солдаты о любви и ненависти говорили?

- Помню...

Борис перебил, усмехаясь:

- Небось все говорили одно и то же: любят Родину, ненавидят фашистов.

Владимир, не замечая его усмешки, воодушевился.

- О, это надо было слышать собственными ушами! И не так-то просто сказать об этом... Вот, скажем, ты, Петя, кого любишь, что ненавидишь?

Скромный и стеснительный Еременко ответил, не поднимая головы:

- Больше всего люблю детей и ненавижу войну...

- А ты, Борис?

- Я беззаветно люблю искусство и ненавижу дураков, - с апломбом выпалил Юлин.

Яша сказал, что он любит правду и ненавидит управдома. А Окунев высказался так:

- Русскую широкую песню люблю! И ненавижу сынков-лоботрясов, потребителей коктейлей и обитателей прочих холлов. Ну, а сам-то, Володя, что любишь?

Тот сказал, не задумываясь:

- Обожаю Москву и ненавижу паразитов!

- А я люблю... - Карен сделал мечтательное лицо, засветил глазами, - весеннее утро, когда сады цветут и пчелы звенят... Ах, какой аромат! И розовые краски на вершинах гор, и голубое небо, и журчанье ручьев...

- Ну, поехал, теперь не остановишь, - перебил Павел. - Говори, что ненавидишь?

- Ну, а это уже совсем просто: ненавижу худсовет.

- Плохая шутка, - мрачно сказал Владимир. - В художественном совете есть и умные, честные люди, такие, как Николай Николаевич.

- Он не в счет, - уточнил Карен.

- А знаете, как бы ответил на наш вопрос тот же Николай Николаевич? - хитро сощурившись, спросил Окунев и, подражая Пчелкину, проговорил: «Люблю деньги и ненавижу тещу».

- Вот узнает, он покажет тебе вместо тещи кузькину мать! - пошутил Карен. - В бригаду не возьмет.

- Это меня-то? Шалишь! Пчелкин человек неглупый, от меня не откажется.

В парадном уже дважды звонили, но никто не слышал. Теперь постучали в дверь, и в комнату со словами: «Можно к вам?» - ввалилась дама в каракулевом манто. С любопытством взглянув на компанию, она сказала:

- Я к художнику Машкову, - и когда Владимир назвался, театральным движением подала ему теплую мягкую руку. Остальным она коротко кивнула и, не дожидаясь приглашения, втиснулась в кресло, но потом, должно быть сообразив, что за столом ей будет неудобно, пересела на диван.

Неожиданный приход самоуверенной незнакомки вызвал веселое недоумение присутствующих, но дама не обратила на это внимания и сейчас же принялась рассматривать портрет Коли. Потом протяжно воскликнула:

- Великолепно! Какой милый мальчик! Только уж очень сердитый. Ишь, какой серьезный! - Она кокетливо складывала ярко накрашенные пухлые губы, словно дразнила портрет. Потом бодро подняла голову и, обращаясь к Машкову, заговорила по-деловому: