Я познакомился с Владимиром Михайловичем, когда он еще не был народным артистом России, профессором, академиком, хотя уже имел известность как хореограф с огромным творческим потенциалом. Нас познакомил мой друг, в прошлом первый секретарь Тушинского райкома партии и сосед по даче Сергей Александрович Абрамов.
Уже при первой встрече и знакомстве Владимир Захаров поражал буйством клокочущей в нем энергии, душевной открытостью и сердечной добротой. Рослый, статный, подвижный, он очаровывал своей искрящейся благодатной улыбкой и магнитной притягательностью. Всем своим видом он воплощал движение, устремленность и пылкую страсть. Я подумал тогда: этот человек от рождения -творец-искатель Божией милостью. Меня всегда тянуло к таким людям, и наше знакомство, а также последующие встречи как-то незаметно перешли в дружбу.
Я знал, что Владимир Захаров начал воплощать свою заветную мечту - создавать свой театр. Это было время горбачевской «перестройки», безвременья и несбывшихся надежд. Захаров, привыкший дерзать и побеждать, поверил в свою творческую судьбу и решился на рискованный шаг (кто не рискует, тот не побеждает): он взял солидный кредит, предварительно ознакомив руководителей Тушинского района со своим замыслом. Затем побывал на керамическом предприятии «Гжель», познакомился с его директором, Виктором Михайловичем Логиновым, Героем Труда, страстным любителем искусства. Дерзкий замысел Захарова создать театр с необычным названием «Гжель» нашел поддержку у Логинова. Кстати, название «Гжель» Захаров использовал еще в юности в одной из своих хореографических постановок, будучи студентом Ленинградского института культуры. Логинов поверил молодому энтузиасту, дал согласие на название «Гжель», оказал финансовую помощь.
За полгода была подготовлена труппа молодых артистов, пошиты костюмы. А в сентябре 1988 года в Центральном концертном зале «Россия» состоялась премьера. Думаю, что не мне одному, а всем, кому посчастливилось присутствовать там, она запомнилась на всю жизнь.
До этого я видел знаменитые танцевальные хореографические коллективы Игоря Моисеева и «Березку» Надежды Надеждиной. Моисеев утомлял, «Березка» нравилась новизной, напевной пластичностью, изяществом. Я вспоминал эти два знаменитые коллектива перед открытием занавеса в напряженном ожидании...
Прозвучала серебряной струйкой чарующая мелодия, с которой слились слова песни:
Гжель, гжель. Сказочная гжель.
Песня задушевная, хорошая.
Открылся занавес, и на сцену, широко распахнув прозрачно-воздушные сине-белые крылья, вылетела группа очаровательных, безукоризненно стройных, со сверкающими улыбками русских красавиц. Какой-то свежий, возвышенный ветерок прошелестел над сценой и прошелся по залу, по сердцам зрителей, и зал не удержался, ахнул, гром аплодисментов прокатился из края в край и так же внезапно умолк. Люди, затаив дыхание, смотрели на чудо-грации, на нечто немыслимое и неожиданное. Исполнив свой танец, лебеди улетели, а на смену им, под новые мелодии, родные, русские, из наших народных песен, выходила одна группа за другой. То озорная «Хохломская карусель», в которой участвуют в нарядных костюмах русские красавицы и стройные лихие молодцы: мелькают в «карусели» золотисто-черно-красные одежды хохломской росписи, поражая яркостью, задором, весельем. То разноцветье павловопосадских платков, то контрастные рисунки под мелодию песни: «Где живет твоя тайна, Палех? Тайна вечной твоей красоты?». Радует глаз художественное многообразие народных костюмов, соединенных в гармонии с танцами, неповторимыми, но такими знакомыми и родными, подлинно русскими, а не лубочными, а-ля Надежда Бабкина. Костюмы представляют собой уникальную художественную ценность. Они неотделимы от танца, как танец неотделим от народной мелодии. Каждый танец - это шедевр, вершина хореографического искусства. Он наполнен огромным эмоциональным зарядом целомудрия и красоты, любви к своему истоку - народно-национальной традиции.
И на сцену выходит девичий хоровод в длинных зеленых платьях. Плавные движения, удивительная пластичность и грация в гармонии с задушевной лирической песней. Всплеск аплодисментов. А на сцене уже новая группа: девушки в малиновых сарафанах и парни в вышитых рубахах пускаются в пляс в озорном головокружительном вихре попурри из народных песен. Все кружится и вертится в слаженном, четком ритме, все более сложными становятся акробатические номера мастеров русского балета. Именно в этой части программы высочайшая техника танца соединяется с нарастающим эмоциональным напряжением зрителя, его восторга, почти слезного, перед возвышенным и возвышающим. У каждого танцевального отрывка своя залихватская мелодия: то популярная «Калинка, калинка, калинка моя.», то ироническая «Перевоз Дуня держала, держала, держала.». Все родное, трогательное.