Иван Иванович замолчал, задумался. Взгляд его был отрешенным. Пауза затягивалась. Я напомнил:
- А третья переправа?
- Вообще их было не три, а целая дюжина. Но только три врезались в память, - ответил он, словно стряхнул с себя некие посторонние воспоминания. - Третья - на Волге, в Сталинграде. С левого на правый берег переправлялась тринадцатая гвардейская дивизия героя Испании генерала Радищева Александра Ильича. Я знаю, что ты с ним знаком. После войны вы познакомились, когда он корпусом командовал. А я встретился с ним на переправе у Сталинграда. Я был тогда капитаном, командиром эскадрильи штурмовиков. Во время переправы мы подавляли фашистские огневые точки на правом берегу Волги, которые поливали реку градом огненного металла. Река вздымалась фонтанами взрывов снарядов и мин, она кипела. Это был кромешный ад. Он возник, как только десантные катера, лодки и плоты пересекли середину реки. Но благодаря умелым действиям и хладнокровию комдива Родимцева дивизия с небольшими потерями высадилась на правом берегу и влилась в легендарную армию Чуйкова.
Маршал опять замолчал, погрузившись в воспоминания. Я не тревожил его. Наконец он повернул голову в мою сторону, острый взгляд его вопросительно сосредоточился, глаза прищурились. Он спросил:
- А ты слышал об уличных боях штурмовиков с танками?
- Это что-то новое, - ответил я. И уточнил: - Штурмовики на улицах большого города?
- Совершенно верно. Это была уникальная операция, может, единственная в мировой практике уличных боев. - И он рассказал.
.. .Когда фашистские танки ворвались в Сталинград и сосредоточились на улицах, командир эскадрильи штурмовиков старший лейтенант Иван Пстыго получил приказ от самого командующего воздушной армией генерала Тимофея Тимофеевича Хрюкина «пройтись» илами по двум сталинградским улицам - Саратовской и Коммунистической - и «пощипать» сосредоточившиеся на них вражеские танки. Но там высокие дома. «Зато улицы широкие. “Ил” свободно пройдет, как по ущелью, на бреющем полете», -сказал командарм.
Нет, так еще никто не летал! Малейший просчет вправо или влево, и самолет заденет крылом балкон или крышу. А тут надо не просто пролететь, а бить по танкам. Требуется искусство ювелира. И эскадрилья Ивана Пстыго пошла выполнять приказ. Первый заход, и в эфире радостный возглас: «Танк горит!». Потом второй заход, и опять голос ведомого: «Другой горит!». И так за восемь вылетов подожгли девять танков. Эту необычную операцию с командного пункта наблюдали командармы В. И. Чуйков и Т. Т. Хрюкин.
После посадки самолетов на аэродроме командир эскадрильи доложил командиру полка Болдырихину:
- Товарищ подполковник, эскадрилья задание выполнила, с нашей стороны потерь нет. Командир эскадрильи -старший лейтенант Пстыго.
- Отставить! - сказал Болдырихин. - Командир эскадрильи - капитан Пстыго. Мне сейчас звонил командир Хрюкин, тебе присвоено внеочередное звание «капитан». Поздравляю тебя, дорогой. - И крепко обнял комэска.
.. .После войны маршал Пстыго командовал авиацией в группе в Германии, побывал в десяти дальних странах, в том числе и «горячих точках» - в Югославии, на Кубе, в Ираке, Корее. Уйдя на пенсию, взялся за перо. Светлая, острая память высветила долгий и яркий событиями жизненный путь. Он подвергал строгому, иногда беспощадному анализу этапы довоенных и послевоенных лет. У него свой, независимый взгляд, как на прошлое, так и настоящее. Иногда он заблуждается в деталях, но, разобравшись, не стесняется своих ошибок. В периодической печати стали появляться его статьи, воспоминания, литературные портреты известных деятелей, главным образом авиаторов, начиная от первого советского командующего воздушным флотом Якова Ивановича Алксниса и легендарного Михаила Михайловича Громова до главного маршала авиации Александра Александровича Новикова и командарма Тимофея Тимофеевича Хрюкина. Он хорошо владеет литературным слогом и даже пишет статью «О чистоте русского языка». Круг его интересов широк и многообразен. Об этом говорят даже названия статей: «Агрессия и агрессоры», «О холодной войне», «О философии Бердяева», «Угасание самосознания великого народа», «Атланты и пигмеи». В статьях проявился недюжинный талант маршала-публициста, не равнодушного, а остро болеющего за судьбу своей многострадальной страны, поверженной и распятой провинциальным иудой-проходимцем Горбачевым и выродком Ельциным. В статье «Подвиг и награда» он пишет: «Происходит угасание самосознания народа, чудовищное духовное обнищание, забвение и утрата памяти».