Скачка продолжалась, пока солнце не поднялось над лесом. Туман начал рассеиваться, и лесная тропа отчетливее проступила сквозь серую завесь. Элис позволила Мышке перейти на шаг. Дорога вела к болоту, тому самому болоту, что отделяло Феремонт от всего большого мира и превращало его в маленький уютный мирок, до которого не было дела никому. Разбойники не зарились на бедную деревню и опасались тяжелой руки господина Энфрида, владельцы соседних замков уважали его. Правда, ни купцы, ни странствующие актеры тоже не совались в их медвежий угол.
Но Элис нравилась жизнь в затерянном среди болот Феремонте. Почему? Наверное, потому что она не знала другой. И Элис была готова любому, кто скажет плохо о Феремонте, вбить эти слова обратно в глотку. Да она так и поступила, когда весной на ярмарке какой-то солдат вздумал назвать их замок лягушачьим болотом.
Отцу тогда пришлось извиняться перед тем рыцарем, чьего вассала Элис отделала ножнами и вываляла в грязи. Потом он три утра кряду выбивал пыль из ее ватной куртки деревянным мечом. На четвертое утро сказал, что она молодец. Он был лучшим отцом в мире, господин Энфрид из Феремонта!
Мышка вышла на холм, последний на пути к болоту. Дальше открывался вид на равнину – отсюда до самого горизонта тянулись топи, сквозь которые шла единственная дорога к городу, некогда мощенная бревнами. Теперь прогнившие от сырости древесные стволы погрузились в трясину, и телеги иногда проваливались в жидкую грязь по ступицу. Замостить гать заново – огромный труд, некому и незачем этим заниматься. Лишь Светлым Предтечам ведомо, кто и когда проложил дорогу сквозь болота, ведь в этой долине не было ничего, кроме замка Феремонт. С одной стороны болота, с другой – Проклятое Место, о котором в деревне рассказывают страшные небылицы и куда никто никогда не суется.
Солнце медленно поднималось над лесом, туман рассеивался, и перед Элис открылся вид на сырую заболоченную равнину… а по ней медленно полз стальной змей. Надраенные чешуйки блестели и отливали красным под рассветными лучами. Змей, лязгая и гремя, пробирался по болоту, извивы его бесконечно длинного тела следовали поворотам древней гати. Элис привстала в стременах, вглядываясь в невиданное зрелище. По болоту шел отряд воинов, большой отряд – целое войско. Ряды солдат в доспехах, пешие, конные, а потом, когда туман совсем поредел, Элис разглядела позади воинов сбитые из бревен конструкции. Их везли в здоровенных телегах, каждую тянула четверка лошадей.
Из рассказов отца Элис немало знала о войне и догадалась, что это разобранные осадные орудия. Войско шло на замок Феремонт, непонятно каким образом преодолевая топкую долину.
Элис протерла глаза – змей не исчез, а продолжал приближаться. Она уже хорошо различала передних всадников. Вот рыцарь, возглавляющий шествие, остановил коня и поднял руку, колонна стала замедлять движение, а из-за спины предводителя выдвинулся другой всадник. На этом не блестели доспехи, он с ног до головы был укутан в темный плащ с капюшоном.
Человек спешился и прошел несколько шагов. Остановился и простер перед собой ладони. Если он и произносил какие-то слова, Элис не слышала, слишком далеко. Зато она видела холодное голубое сияние в руках незнакомца. Между его пальцами сверкал и искрился ком света, потом быстрое движение – и сверкающий шар устремился из рук человека в плаще вдоль гати, ударил в черную жижу, взметнулись брызги. Потом… потом Элис снова захотелось протереть глаза, до того невероятные изменения произошли с дорогой: темная, почти черная топь стала светлеть на глазах, по грязным бревнам, тонущим в болоте, побежали белые прожилки, от них расползлись серебристо-белые пятна… дорога, ведущая сквозь болота, засверкала кроваво-красными бликами под лучами восходящего солнца.
Маг кивнул, оглядев результат своих усилий, снова взгромоздился в седло, его спутник в шлеме с перьями повелительно махнул рукой. И стальной змей снова пополз, гремя и лязгая, по заледенелой дороге – к замку Феремонт.
Мышка звучно фыркнула, и этот звук вернул Элис к действительности. Девушка глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и принялась считать солдат. Колонна двигалась быстро – всадники торопили лошадей, и пешие спешили за ними, пока держался лед. Под летним солнцем он растает быстро, и гать снова станет непроходима для тяжелых повозок. Дорога делала поворот, и все войско маршировало перед Элис. Вряд ли кто-то заметит ее на опушке – девушку в сером наряде на серой кобыле. И она считала. Четыре сотни пеших, полсотни всадников, а позади обоза над топью снова колышутся наконечники копий – там тоже пехота.