Упоминание об Агни немедленно заставило Кристиана слегка нахмуриться и придало его мыслям другое направление.
— Между прочим, о дочке, — мрачно проговорил он, не отрывая взгляда от дороги. — О чем это вы с ней так мило беседовали, а?
— Когда? — живо спросил Хозе.
— Да вот вчера вечером, на ступеньках.
— А!.. Ну, мы немного поболтали о том, о сем… ничего такого особенного.
— А все-таки?
— Господин Лэнгли! — очень серьезно, совершенно по-взрослому проговорил Хозе. — Ваша дочь уже большая девочка. Полагаю, она не пересказывает вам все свои личные беседы? А если и пересказывает, то, тем более, обратитесь с этим вопросом к ней, а не ко мне. Но я не думаю, что вы такой уж тиран и непременно требуете у нее отчета обо всем, что происходит во время вашего отсутствия.
— Агни все-таки моя дочь, и я несу за нее ответственность.
— Ну и несите на здоровье, — согласился Хозе. — Я-то тут при чем?
— Ну ты и хам! — почти с восхищением сказал Кристиан. — Просто редкостный. Так вот, юноша, я не хочу, чтобы ты и моя дочь виделись и разговаривали, понятно?
— Почему?
— Потому что я тебе не доверяю.
— А зря. Вот увидите, господин Лэнгли, мне вполне можно доверять.
— Вот когда я это увижу, тогда и поговорим. Пока же…
Хозе хмыкнул и покачал головой, очевидно не испытывая ни малейшей неловкости.
— Пока же, если ваша дочь скажет, что не хочет меня видеть, вот тогда оставлю ее в покое. Извините, господин Лэнгли, но я же хочу встречаться с ней, а не с вами. А она, как мы с вами уже выяснили, взрослый и самостоятельный человек.
Кристиан испытывал сильное желание выкинуть Хозе из машины, но они еще не въехали в город, а бросать подростка одного на пустынной дороге, ночью, было совсем не хорошо. Впрочем, Хозе, возможно, и заслуживал подобного обращения.
— Будешь околачиваться возле моего дома, — сухо проговорил Кристиан, не глядя на него и уделяя все внимание дороге, — приколочу тебя гвоздями к ступенькам, ясно?
— Ха-ха, а вы шутник, господин Лэнгли!
Кристиан решил, что пора прекратить это бессмысленное препирательство, и замолк. Так, в молчании, они въехали в черту города. Была уже глубокая ночь.
— Куда тебя подбросить? — снова заговорил Кристиан. Он обнаружил, что понятия не имеет о том, где живет Хозе; его надо было куда-то отвезти. — И, между прочим, родители тебя не хватятся? Или они привыкли к твоим ночным прогулкам?
— Ага, им пофиг, где я ночую, — беззаботно отозвался Хозе, немало удивив Кристиана. Впрочем, чему тут удивляться, родители разные бывают. — Если вам не трудно, высадите меня в начале Банковской улицы. Дальше я сам доберусь.
Кристиан доставил Хозе куда тот просил и не без облегчения избавился от настырного пассажира. Его должно было насторожить то, что мальчишка не засыпал его вопросами об Илэре, но он настолько устал, что уже не мог ни о чем думать. Самая отчетливая его мысль была о том, как бы поскорее добраться до кровати и уснуть. И забыть хотя бы на ночь обо всех проблемах, и начать снова думать о них только утром.
* * *Несмотря на крайнюю усталость, ночью Кристиан не спал, а вспоминал. Лежа в одиночестве в просторной постели, в большом двухэтажном доме, он вспоминал события сто- и двадцатилетней давности, и сожалел о том, что память его, несмотря на солидный возраст, остается ясной и цепкой. Многие вещи он предпочел бы забыть.
Он вспоминал годы, проведенные вместе с Лючио. В беседе с Илэром он о многом умолчал, в том числе не посвятил его полностью в отношения, связывающие его с Лючио в прежние времена. Они были не просто друзьями: они были партнерами и вместе держали клан. Никто из них не думал о том, чтобы остаться единоличным правителем. Некоторые даже считали их любовниками. Но они никогда не были близки телесно, хотя случалось, что оказывались в одной постели с одной на двоих женщиной. Часто секс был связан с кровью. Иногда женщина погибала.
Прожив двести с лишним лет, Кристиан потерял вкус к жизни. Рано или поздно, это случается со всеми носферату, за редким исключением. Случилось и с ним. Он ничего не хотел. Двести пятьдесят лет — не возраст для носферату, но Кристиан готов был покончить с существованием, в котором все равно не видел уже никакого смысла. Состояние его было схоже с тем, что у людей называется депрессией, но много глубже. Лючио, как мог, пытался вернуть его. И вот, случилось так, что Кристиан, пресыщенный жизнью и растерявший, как ему казалось, пылкость чувств, неожиданно для себя влюбился в женщину. Она была очень юна и очень хороша собой. Когда она смеялась, на щеках у нее появлялись ямочки, которые, в конечном счете, и покорили Кристиана. Он снова вспомнил, что значит чувствовать, и совершенно потерял голову. После недолгих ухаживаний он открылся возлюбленной и с замиранием сердца услышал в ответ: "Ах, я тоже люблю вас, господин Кристо!" Это было для него полной неожиданностью, на взаимность он особо не рассчитывал. В момент признания она очаровательно раскраснелась и похорошела несказанно, и Кристиан, ощущая сводящее с ума головокружение, немедленно сделал ей предложение. И только после этого сообразил, что же наделал. И ужаснулся. Он не мог жениться! Но и отступиться от своего слова не мог, поскольку предложение было принято благосклонно и даже с восторгом. Ему оставалось либо бежать, покинув девушку, либо открывать ей тайну своего происхождения. Любовное безумие его было столь велико, что он выбрал второе, с ужасом ожидая, что невеста исполнится отвращением и сама отвернется от него, и вместе с тем надеясь на это. Но девушка даже не испугалась. Напротив, заявила, что желает разделить с ним его проклятие. Кристиан подробно разъяснил, чем может грозить ей превращение в вампира. Рассказал, что на долгое время она попадет под его власть, власть своего создателя. Но и это не напугало ее. И после исполнения положенного ритуала Кристиан привел свою невесту в клан, намереваясь сделать ее вскоре женой. Первым человеком, которому он представил ее, был его друг и партнер Лючио.