– Нет, – замотал головой Габриэль. – Почему ты так решил?
– Ты касаешься уха так же, как касалась его твоя мать, теплого места ей в Анэлеме.
Габриэль невольно дернул рукой, убирая пальцы от уха.
– Она всегда так делала, когда тревожилась, – продолжал отец. – Ты разве не помнишь?
Габриэль опять покачал головой. В горле встал ком, сухой и колючий, как чучело морского ежа. Но говорить было нужно, понимал мэйт. Даже если отец зашел всего лишь взглянуть на сына после двух недель разлуки, вскоре он начнет догадываться, что с мэйтом что-то не так. Или уже догадался.
– Прости, я забыл тебя поприветствовать, – виновато опустил взгляд Габриэль.
– Ну, я как-нибудь это переживу, – скромно улыбнулся мэнж. – И все-таки ты нервничаешь, – шире улыбнулся он, шумно вдыхая воздух.
Очередная отцовская улыбка только подогрела подозрения Габриэля. Отец никогда не улыбался так часто. Мэнж с ним играет? Точно кошка с мышкой, перед тем как ее съесть. Нет, отбросил эту мысль Габриэль, на отца не похоже. К чему ему играть с собственным сыном, когда можно просто позвать стражу? Но тогда зачем он пришел так рано? Что-то произошло? Но мэнж не выглядел озабоченным. Напротив, рад видеть сына. Хотя взгляд…
Мэйт поднялся и подошел к окну. Он чувствовал внимательный, цепкий взгляд, но старался дышать ровно, чтобы снова не выдать себя. А ведь и вправду он иногда трогает мочку уха, когда переживает. Мэйсе! Глупая привычка едва не уничтожила весь грандиозный план побега.
В голубом небе белыми лодочками плыли мелкие облака; легкий ветерок разносил запах пихты по Янтарному острову; улицы заполняли звуки звона копыт, скрипа колес и ворчливых криков. Стражники на стене загасили фонари и перестали походить на призраков.
– Ты точно не болен? – спросил отец.
– Нет, но что-то спалось не очень, – демонстративно зевнул Габриэль.
– А почему без подушки?
– О… – замялся Габриэль. – Она стала слишком жесткой, – сказал он первое, что пришло на ум.
– Попрошу слуг ее поменять.
– Не утруждай себя, – с долей раздражения произнес Габриэль.
Послышался шелест платья. Ладонь мэнжа, теплая и влажная, легла на лоб Габриэля.
– Думаю, стоит показаться лекарю.
– Хорошо, – согласился мэйт.
– Боги, как ты похож на мать, – прошептал отец, убирая ладонь со лба сына.
– Наверное, это из-за волос, – решил поддержать беседу Габриэль. – Они тоже черные и густые.
– Да, – печально вздохнул Аладар. – Жаль, что ты так мало ее знал.
Габриэль молча покивал, до сих пор не разгадав причину утреннего визита отца. К чему это беспокойство? Разговоры о матери? Что, в конце концов, мэнж прячет за хитрыми улыбками? Визит слишком внезапный, не верится в его бесцельность. Но спрашивать напрямую рискованно и неуважительно.
Зашуршало отцовское платье. Мэнж отошел от окна. Габриэль повернулся: отец стоял у картины, у великолепной карты-картины Андрии, и разглядывал ее не без восхищения.
– Хм, а жрица Тиррацеи была права, – вдруг сказал отец, касаясь кончиками пальцев разноцветного полотна.
– Жрица Тиррацеи? – не понял Габриэль.
– Да, – задумчиво сказал Аладар, продолжая разглядывать карту. – Помнишь, ты спрашивал меня, почему носишь неостровное имя?
– Конечно. Так звали безда… человека, который тебя спас. Там, в Мирацилле. И я надеюсь, что ношу это имя с честью. – Габриэль ухмыльнулся. – Хотя в детстве мне за него доставалось. Но я не понимаю, при чем тут жрица?
– Когда ты родился, она сказала, что чужое имя наложит отпечаток на твою судьбу. Тебя будет тянуть в Грэйтлэнд. Землю… бездарей.
Мэйту показалось, что на него набросили сеть. Крепкую, тяжелую, будто из цепей. Кошка, похоже, вдоволь наигралась с мышкой. Пришло время жестокой трапезы. Неужели отец узнал о побеге? Но как? Сциники? Одежда, выстиранная в аннам-траве? Тайная магия? Тревожные мысли закружились в голове, как щепки в водовороте. И ни одной спасительной!
Бежать? Бежать прямо сейчас, пока еще не слишком поздно? Габриэль опустил взгляд, с тоской глазея на ночную рубаху и босые ноги. В таком виде его точно поймают!
– Да что с тобой сегодня? – спросил отец, прищурившись.
Вопрос немного ослабил незримую сеть, наброшенную фразой о бескрайних землях, о бездарях. Мэнж все еще выглядел спокойным.
– Ничего, – опомнившись, торопливо проговорил Габриэль.
И отец – хвала богам! – опять обратился к карте.
– Я знаю, ты хотел бы побывать в Грэйтлэнде, – сказал Аладар.
Габриэль почувствовал, что краснеет. Сказать правду? Или соврать? Нет, ложь сейчас не лучший выход.
– Конечно, хотел бы, – безнадежно произнес мэйт.