Глубокий и смешной чепец сидел на голове превосходно. Но платье оказалось великовато, что расстроило Лени, которой оно явно не принадлежало. Впрочем, платье прятало босые ноги, а в одеждах мелкой служанки он выглядел бы еще глупее.
Мэйт покрутился перед зеркалом, оценивая себя со всех сторон, и положил ладони на грудь. В этот момент Лени с детским смущением протянула ему две светлые круглые подушечки — последние, но самые важные детали перевоплощения. Габриэль надеялся, что они будут отвлекать стражу от его далеко не женственного лица.
— Ну и как? — спросил он у служанки, которая, невзирая на его предупреждение, подозрительно улыбалась. — Что, все так скверно?
— Думаю, вы справитесь, — уклонилась она от ответа.
— Поможешь мне дойти до стены? Вместе мы меньше вызовем подозрения. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Лени кивнула и открыла дверь…
Винтовая лестница далась лучше. Волшебный корень вернул ногам прежнюю твердость, вдохнул силу в трясущиеся, как у старика, руки; даже, как ни странно, притупил чувство голода. Боги тоже не подвели. Судя по всему, стражников еще не обнаружили. Ни в коридорах башни, ни в залах дворца не было и намека на суету. Красные плащи стояли на своих местах, зевая от скуки и изнемогая от жары; прислуга лениво бродила по дворцу. Никто не обращал внимания на двух служанок, идущих под ручку. Никто как будто не заметил, что у одной из служанок платье тащится по полу, скрывая босые ноги. А они шли и шли, минуя бесконечные коридоры и залы, залы и коридоры. Молчаливо, не останавливаясь.
Только когда за спиной осталась стена, огибающая дворец толстой серой змеей, Габриэль остановился.
— Куда вы теперь? — спросила Лени.
— В порт Каликс, на Безымянный остров, там сяду на корабль, а дальше…
Габриэль поднял глаза к небесам.
— Но у вас нет денег и оружия, — справедливо заметила Лени. — Как же вы…
— Это правда. Но я уверен, что найдется пара человек, которые не смогут отказать мэйту, — подмигнул он ей. — А меч уже давно дожидается меня в лучшей кузнице Янтарного острова.
Габриэль взял Лени за руки, заглянул ей в глаза — в ее большие зеленые глаза — и поцеловал в щеку, заставив ее опять покраснеть. Он ничего не стал ей объяснять, потому что ясно видел, что она понимает его без слов.
Дальше он должен был идти один.
Глава 4
Корабль скрипел и шатался, сдерживая тяжелые волны. В трюме, где в два яруса висели гамаки, было слышно, как грохочет море, как в широких парусах бьется ночной ветер и как команда бездарей носится по палубе, сбивая сапоги. Капитан, смуглый моряк с глубокими, будто от резца, морщинами у глаз, справедливо запретил жечь любой огонь, и в трюме правила тьма.
Габриэлю не спалось. Темнота притупила одни чувства и обострила другие. Мэйт слышал храп и шепот, морщил нос от вони трех десятков вспотевших тел и пытался опознать совсем неизвестные запахи. Под ним спал толстый мельник, каждую ночь противно чавкающий во сне; слева опять рвало десятилетнего сына охотника; справа, завернувшись в гамак, точно в кокон, покачивался пьяный купец, отмечающий удачную сделку пятые сутки подряд. Где-то неподалеку хныкал ребенок.
В первую ночь, проведенную в этом жарком, душном и вонючем деревянном мешке, Габриэлю хотелось выбежать на палубу и броситься за борт. Чтобы смыть, счистить, извести смрад бездарей, пропитавший одежду и тело. Все, казалось, хотело его извести — и опасно бушующее море, и сотни омерзительных запахов, и глупые, выводящие из себя разговоры необразованных бездарей о мироустройстве и добродетелях. Даже гамак, плетенный будто из стеблей розы, так и просил покинуть корабль. Мэйт думал, что привыкнет со временем. Но ни одна из ночей не давалась легко. Сегодня ко всеобщему кошмару добавился еще и шторм.
«Куда вы теперь? В порт Каликс, на Безымянный остров, там сяду на корабль, а дальше…» — вспомнил Габриэль, безвольно качаясь в гамаке. И улыбнулся еле заметно, будто боялся, что его улыбку увидят в темноте.
Он не мог понять, почему так часто вспоминает Лени. Ее зеленые глаза, ее звонкий, детский голос, то, как она мило смущается, и то, как она пахнет. Возможно, дело в том, что Лени — одна из последних, с кем он общался в той, другой реальности? Как и кузнец Манфрэд, с изумлением принявший странный заказ и с не меньшим изумлением отдающий уже готовый, простой, лишенный магической силы меч. Как и дружище Фило, прозванный Жеребцом за свои любовные похождения и не раздумывая давший денег в долг. Все они жирной чертой разделили жизнь на две части.