К счастью, инстинкт заставил крысиного короля пытаться отшатнуться от того, что причиняло боль, а не раздавить. Гигантская крыса вновь встала на дыбы, вздёрнув в воздух и меня, вцепившегося обеими руками в древко. Которое под моим весом начало выходить из тела монстра, что было совсем не хорошо.
Очередная огненная стрела ударила в серую шкуру совсем рядом со мной. Кажется, мне даже брови опалило.
— Косая свинья! — заорал я.
А ведь сейчас крыса всё же рухнет вниз, на лапы… Не на брюхо, наверное, но… И я тут болтаюсь не в положении лёжа ведь! Придавит, как есть придавит…
Меня отшвырнуло в сторону ударом лапы, острые длинные когти впились в бок, пропоров куртку, плоть и с мерзким звуком скрежетнув по рёбрам. Я заорал от боли и орал все те три секунды, пока летел. Удар о каменный пол вышиб из лёгких весь воздух, так что вместо криков я перешёл к судорожным попыткам вдохнуть.
— Тащите его! Быстро! Сюда! Все!
В глазах уже потемнело от боли, так что я не видел, кто меня схватил за руки и куда поволок. А когда раненый бок наткнулся на торчащий камень, я окончательно отключился. Вроде бы заорал перед этим, но не уверен, может, только хотел, но не успел.
Глава 10. Дом, милый дом
Пробуждение вышло радужным, во всех смыслах.
Во-первых, у меня ничего не болело. Это очень важно даже в повседневной жизни, особенно когда тебе уже прилично за тридцать. Не знаю, как там было бы после сорока, а то и вовсе пятидесяти, не дожил. Но шутки на тему: «Если ты проснулся, и у тебя нигде ничего не болит, проверь, не умер ли ты», я не раз слышал. И даже ощущал на себе, насколько в этой шутке всё-таки малая доля шутки и большая — правды.
Например, я всегда любил выезды на природу с ночёвкой. Но вот в молодости мы ехали на автобусе, а потом топали десяток километров через лес пешком, таща на себе все запасы, основной вес которых составляло, конечно, пиво. Нас не останавливали ни дождь, ни грязь, ни местами не сошедший по весне снег. Костёр, шашлыки, гитара, и до рассвета орать песни, а потом завалиться спать в палатку, иногда впятером в двухместную, тут уж как повезёт. Некоторые вовсе, чтобы не толкаться в тесноте, засыпали на открытом воздухе, на пенке у костра. Разумеется, перед установкой палаток площадку расчищали не особо старательно — пока добрались, уже и вечереет, а пиво греется… Но с утра потом болело разве что то место спины, под которым попался камушек, да и то недолго.
А вот в возрасте за тридцать после сна на земле в палатке спина болела уже основательно. Да и спать было некомфортно — холодно, жёстко, неровно. Так что на природу мы сперва стали выезжать только на машинах, да и спали в них же — палатка доставалась тому, кто сильнее всех напился, и ему уже всё равно. А потом и вовсе ездили на базу отдыха, снимая там домики и ночуя в комфорте, на кроватях и в тепле. Правда, всё так же орали до рассвета песни под гитару у костра — точнее, мангала. И было хорошо… Но всё-таки уже не то.
Если же у тебя ничего не болит после того, как тебе когтями располосовала бок гигантская трёхголовая крыса — то всё вообще замечательно, независимо от физического или ментального возраста.
Во-вторых, я оказался в своей постели в Форте. Дом, милый дом. Приятно вернуться, живым и здоровым. Выходит, мы всё же сбежали с нижнего уровня, что не могло не радовать.
В-третьих, в постели я оказался не один. А просыпаться в обществе двух фигуристых полуголых красоток — это прекрасно. Хотя и чуть менее важно, чем отсутствие боли. Девушек на свете много, и при острой необходимости присутствие некоторых из них в своей постели можно даже купить за деньги, тогда как со здоровьем это работает не всегда. Впрочем, в мире, где существует магия исцеления, проблема становится куда менее острой.
Китти и Эйлин стояли на коленях на кровати по бокам от меня и, прижавшись друг к другу сиськами, страстно целовались. Неужели Китти всё же не шутила насчёт того, что она по девочкам?
— Хм, вы либо завязывайте с этим, либо примите меня третьим, — хрипло проворчал я. — А то вот так — я не одобряю.
— Ой, ты очнулся, Берн! — воскликнула Китти, оторвавшись от рыжей синтоида.
Подорвавшись с кровати, она даже не подумала одеться или прикрыться, вместе этого подала мне кувшин. Поскольку в горле пересохло, да и вообще не привык я отказываться от напитков, которые приносят полуголые красотки, я посудину взял и отхлебнул. И тут же скривился. Вода! Могла бы и пива тяжело раненому выздоравливающему подать. Или всё же лучше кофе, сразу после пробуждения-то.