— Если бы ты пролил это пиво на мою дизайнерскую юбку, у меня был бы повод для убийства, – раздраженно огрызаюсь я. — Отъебись.
Он внимательно изучает меня, как будто держится за что-то, прежде чем наклониться и прошептать мне на ухо.
— К твоим услугам, принцесса, – мурлычет он, выговаривая языком слово «принцесса», отчего по моему телу пробегают мурашки.
Кто этот чудак и почему он так сильно на меня влияет? Обычно меня не так раздражают люди, но он быстро проникает под мою гребаную кожу.
Может, я слишком много выпила?
— Я мог бы тебя трахнуть, но пьяные и несовершеннолетние девушки не в моем вкусе.
Какая наглость. Что за гребаный мудак.
Мне восемнадцать, засранец.
Но он прав. Я недостаточно взрослая, чтобы быть здесь.
Однако он не настолько стар, чтобы читать мне нотации. Парень кажется немного старше меня, лет двадцати. Но это не похоже на огромную разницу в возрасте, как он намекает. Я не отвечаю ему о своем возрасте.
Ухожу с его пути, выпуская кривую улыбку.
— К счастью, – отвечаю я.
Пробираюсь к бару, и после долгих попыток оттолкнуть от себя все эти тела мне удается добраться до него.
Прошу у официанта воды, чтобы попытаться протрезветь. Все вокруг кружится, а Джули не видно. Я хочу вызвать «Uber», но боюсь оставлять ее одну, не зная, все ли с ней в порядке. Хватаю сумочку, чтобы написать ей сообщение, но не чувствую телефона.
Черт.
Я потеряла телефон и теперь не могу написать Джули.
Официант возвращается с водой, и я выпиваю ее одним глотком. Я жалею, что оставила Лауру.
В этом клубе скучно.
Когда оглядываюсь по сторонам, мой взгляд останавливается на пульсирующих клубных огнях, которые гипнотизируют меня. Ритмичные движения странно завораживают, но я не могу разгадать их поэтическую притягательность. Меня охватывает необычное чувство, и я осознаю, что у меня онемел язык. Пытаясь почувствовать, высовываю его, но странность сохраняется.
Мне очень нужно найти Джули, но я так устала.
Что происходит?
Это последнее, что я спрашиваю себя, прежде чем мои веки закрываются.
2
СЕСИЛИЯ
— Я хочу, чтобы ты подружилась с Саймоном Хантом, – приказывает отец, и я удивленно смотрю на него. — Может быть, и на свидания ходить.
— Я думала, мне не разрешено ходить на свидания, – в моем голосе слышится замешательство, отражающее раздраженное выражение лица отца.
Он всегда раздражен, когда у него похмелье, и я научилась с этим справляться. Хотя он никогда не нападал на меня физически, я бы не стала испытывать судьбу, чтобы стать той, кем когда-то была моя мать: его грушей для битья. Я умею делать то, что он хочет, не раздражать его и заботиться обо всем.
Но не умею давать отпор, не тогда, когда дело касается его.
— Но ведь он тебе нравится, правда, Букашка? – Он меняет тон на более мягкий, и мои опасения на мгновение исчезают. Мой отец просто пытается убедиться, что я связалась с правильным человеком. Вот и все. Все в порядке.
Видите ли, внутри я прогнила.
Правильнее всего было бы уйти от этого человека, но я все еще позволяю ему управлять собой. Мне нужно думать о Лауре: у нее еще много лет до восемнадцатилетия, и то, что я хорошая дочь, гарантирует мне право быть рядом с ней.
И я знаю, что он исправится. По словам моей мамы, у него сейчас просто трудные годы.
Однажды папа сказал мне пьяным шепотом, что жалеет о том, что сделал с мамой, что их любовь была больной, но она была их, и он скучает по ней.
Мама никогда не говорила о нем плохо. Она говорила, что ему нужна помощь, что он так и не научился у отца, как себя вести, и что у них с дедушкой не самые лучшие отношения. Что он просто болеет, и ничего страшного в этом нет.
Вспоминаю последние дни ее жизни, как она умоляла меня не ненавидеть отца, простить его, потому что он может быть добр ко мне, когда поправится. Что мне не стоит волноваться и что я никогда не смогу рассказать Лоре о синяках.
Мама, я пытаюсь. Может, я и его дочь, но в глубине души никогда не смогу простить его за то, что он сделал с тобой. Но стараюсь, потому что ты попросила меня об этом. Я делаю то, что ты просила.
Но в глубине души? Я ненавижу его. Ненавижу то, как он оставил ее умирать. Синяки, слезы.
И ненавижу любовь. Я никогда ее не почувствую.
Да, мне нравится Саймон, он хороший друг. С ним приятно поговорить и провести время. Не то чтобы я много о нем знала; его семья очень скрытная.
— Я постараюсь, хорошо? – отвечаю я. — Но у меня есть расписание с Лаурой, так что я не могу обещать несколько свиданий.
— Лаура уже достаточно взрослая, чтобы быть одной; может, ей стоит поехать в Ирландию, – комментирует он, и я решительно отрицаю это.
— Мы говорили об этом; место Лауры – со мной, – утверждаю я, моя паника растет каждый раз, когда он намекает на то, что заберет сестру у меня.
— Твое место там, где я говорю тебе. У меня есть планы на тебя. Ты не можешь вечно быть нянькой для своей сестры.
— Почему?
— Потому что, Сесилия, ты создана, чтобы быть великой. Лучшей. Ты должна быть идеальной. И то, что ты будешь проводить много времени с Лаурой, не гарантирует этого. Мне нужно, чтобы ты делала то, чего от тебя ждут. Твои обязательства перед этой семьей. Если ты сделаешь это, мы все еще сможем спастись.
Будь идеальной.
Моя мантра.
Я должна быть идеальной.
Мои веки тяжелые, и я с трудом открываю глаза. Голова пульсирует так, будто кто-то сильно ударил по ней, а тело покалывает от того, что мне неудобно в моем текущем состоянии.