За единственным исключением, я никого не подпускаю к себе слишком близко. Если не хочешь страдать от разочарований, не стоит заводить привязанностей. Предательство — самая обыденная вещь: обычно его совершают без всякого злого умысла, просто потому что подвернулась более заманчивая возможность. На собственном горьком опыте я убедилась, что полагаться нельзя даже на самых близких.
Мы приступаем к работе, появляются первые посетители. Подъезжает фургон с новыми поступлениями. Стив прикатывает тележку с коробками: книги надо распаковать, наклеить штрих-коды, отсканировать и занести в каталог, незарезервированные издания — отложить. Я вызываюсь расставить их по полкам.
У нас тысячи книг, сотни стеллажей, и я знаю их все как свои пять пальцев — успела изучить за восемнадцать лет. Хотя с того момента, как я сюда устроилась, библиотечное дело здорово изменилось, я всегда шла в ногу со временем и даже получила несколько повышений. Я к ним не стремилась и уж тем более их не выпрашивала — они случались сами собой. У меня нет амбиций. Нет, я не оправдываюсь; я действительно не из тех, кому интересна карьера.
Аккуратно, бережно и строго по алфавиту расставляю новые книги на соответствующие полки, немного даже сама удивляясь собственной скрупулезности: ведь вскоре посетители начнут копаться в них, словно на последней в мире гаражной распродаже.
На тележке осталась одна книга, поэтому я направляюсь к секции «Войны и история Британии», куда если и заглядывают редкие посетители, то исключительно накануне годовщин крупных битв. Достаю из кармана канцелярский нож, выдвигаю лезвие, вырезаю страницу с магнитной биркой и прячу книгу в другой карман. Одно из преимуществ моей работы состоит в том, что я могу отбирать самые интересные новинки. Этот экземпляр я заберу сегодня после смены домой. Просто положу в сумочку и пронесу через турникет — даже сигнализацию отключать не придется.
Естественно, я могу, как и остальные, взять любую книгу по абонементу, но мне не нравится возвращать то, что оказалось у меня в руках. Раз уж что-то попало ко мне в дом, оно должно там остаться. Не думайте, я не из тех сумасшедших, кого показывают по телевизору, — живущих, словно кроты, в квартирах, заваленных горами мусора. Вот у Мэгги, кстати, есть склонность к такому накопительству. Пока пару лет назад я не расчистила подвал, он напоминал свалку. Однако ее книги, даже давно прочитанные, у меня не поднимается рука выбросить. Так что они навсегда останутся на полках в моем доме и будут медленно желтеть и пылиться, забытые и никому больше не интересные.
В животе урчит. Часы над стойкой показывают время обеда. По пути в подвал я замечаю пожилую женщину с пенсионерской клетчатой сумкой на колесиках. Даже на расстоянии ощущаю исходящий от нее резкий старческий запах; от него во рту остается неприятный горький привкус. Приходится даже на несколько секунд задержать дыхание. Старушка сидит одна за столом — видимо, другие посетители тоже не в восторге от такого соседства.
У нее седые всклокоченные волосы до плеч, мутные голубые глаза и грубая, обветренная кожа. Одежда грязная и затасканная. Не знаю имени старушки, но вижу ее здесь регулярно, особенно зимой, когда она забивается в глубину зала и греется там у чугунных батарей. Снимает шарф, носки, туфли и раскладывает их поверху, чтобы сберечь хотя бы немного тепла, когда настанет время возвращаться на неумолимый уличный холод. Берет обычно самые слезливые и душещипательные любовные романы, читает запоем, по несколько за раз, — видимо, пытаясь запастись наряду с теплом и чужим счастьем.
Достаю из шкафчика нехитрый обед — сосиску в тесте, красное яблоко, бутерброд с ветчиной и сыром, банку лимонада, — упаковываю все в пакет, возвращаюсь наверх и кладу на стол рядом со старухой. Когда до нее доходит суть происходящего, она поднимает на меня благодарный взгляд, и на секунду — клянусь — мне кажется, будто я вижу Мэгги. Ничего не говоря и не дожидаясь благодарности, отхожу.
— Не стоит подкармливать голубей. Они разносят заразу, — замечает Стив, когда я прохожу мимо. Он видел, что я сделала.
— Не могу смотреть на чужие страдания, — отвечаю я и выхожу на улицу, чтобы купить себе обед.
Не представляю, какие потери довели эту женщину до такой жизни. Зато точно знаю, каково это, когда мир вдруг слетает с привычной оси.