— Никого не впускать!
Недовольно сопя, хан, не разувшись, протопал в грязных сапогах прямиком по дорогим коврам, устилавшим пол, мимо очага и, тяжело вздохнув, опустился на сундук возле перегородки, за которой в закутке хранились его личные боевые доспехи и оружие, вперемежку с символами власти и дорогими безделицами из столиц разграбленных государств. Вовремя подоспевший слуга стащил с хозяина обувку и исчез с ней по другую сторону полога, повинуясь приказу:
— Принеси мне вина и еды.
Вернулся он споро, словно поднос уже дожидался его возле входа, и оставалось только выменять его на грязные сапоги. Хотя вернее всего, так и было на самом деле. Амеш никогда не вдавался в детали своего быта, начиная с тех самых пор, как смог объединить под своей властно-деспотичной рукой многотысячные, но первоначально, до его появления в тех краях разрозненные, раздробленные на родовые племена и кланы орды полудиких степняков. В одном из таких кланов и приютили в свое время едва живого беглеца-каторжника, чудом сумевшего не только взобраться вверх, но и спуститься живым по обратную сторону Небесных гор, оказавшись в степной вольнице темучей. Степняки хоть и слыли среди других народов варварами, дикими и жестокими, но пришедших к ним с миром, страшно голодных, до костей продрогших, полуживых от жажды и смертельно уставших гостей не убивали без веской на то причины. Напротив, найденного без сознания в предгорье путника выходили, поставили на ноги… а там он сам решил остаться среди них на равных. Правда, научиться ему за первый же год жизни среди темучей пришлось многому. Другой и за несколько лет не осилил бы всех премудростей полукочевого существования, но Амеш дружил с головой, схватывая всё на лету. К тому же у него хороший стимул имелся, и даже не один…
Слуга оставил поднос возле лежанки вблизи очага и был немедленно прогнан из шатра небрежным движением руки могущественного хана, а сам Амеш вскоре удобно устроился на своем излюбленном месте отдыха. Он собственноручно щедро наплескал себе в золотой кубок красного вина из золотого же кувшина и перед тем, как отпить, провел над чашей ладонью, а потом еще и внимательно принюхался. Нет, всё нормально, напиток не отравлен. Амеш привык доверять своему внутреннему чутью, а оно сейчас ему подсказывало, что можно смело пить.
«Внутреннее чутье» лишь весело усмехнулось размышлениям хана, бегло вспомнив ту череду опасностей, от которых уберегло своего носителя. Для Зла, почти сроднившегося с этим телом, было не так уж и сложно разгадывать людские козни, направленные против предводителя темучей, значит и против их симбиоза. За свою многовековую историю Лихо научилось безошибочно предугадывать мысли, поступки и даже скрытые желания большинства из двуногих. А зная, что тебя ожидает, предотвратить неприятности — как пальцами щелкнуть.
Амеш залпом осушил кубок, лениво обгрыз мякоть с дольки дыни, сочащейся сладким соком, и тут же вдогонку закинулся второй порцией выпивки. Вино северных землепашцев, присланное наряду с другой, более звонкой и блестящей данью, было терпким, но приятным, оставляя после выпитого на языке привкус земляники. И в голову ударяло будь здоров, правда, не сразу, а спустя некоторое время, за которое не знающий его свойств выпивоха, пожелав захмелеть, мог в нетерпении нахлестаться до одури. А потом вдруг раз — и мертвецки пьяный уже валяется ничком, хотя еще минуту назад возмущался, что вместо приличного вина ему подсунули чуть забродивший сок. Но хан степняков не первый год его пьет, знает, что почём!
И Зло, обитавшее внутри хана, тоже изучило своего носителя «от и до», от корней волос и до кончиков ногтей на ногах, как в физическом плане, так и во всех остальных. Сейчас хмель ударит ему в голову, и Амеш будет по привычке зачарованно таращиться на огонь в очаге, с максимальным комфортом устроившись на лежанке на боку. Мысли его примутся бродить по закоулкам воспоминаний, а чувства даже немного окрасятся сентиментальностью. А когда носитель совсем расслабится и расчувствуется, уже по чуть-чуть отхлебывая из кубка, Лихо сможет с ним пообщаться накоротке, открытым текстом дав великому хану инструкции на ближайший день и поделившись новыми стратегическими планами на будущее. Можно уже не таиться, прикидываясь интуицией и тихим внутренним голосом, всё равно Амеш утром вспомнит только то, как сам с собой в очередной раз по пьяне беседовал. И ведь опять дельные мысли высказывал! Какие? С похмелья недовольно наморщит лоб, но припомнит почти всю «беседу» до последнего слова. Уж «внутренний голос» позаботится, чтоб ничего не забылось, чтоб ни одна существенная деталь не ускользнула от его ныне трезвого сознания. И в который уже раз хан подивится собственной мудрости, а Зло удовлетворенно потрёт ладони.
Жаль только, стареет Амеш. Нет, с виду, для других он еще держится молодцом. Недаром многие из его приближенных думают, что еще не один удачный набег на Закат под его бесподобным стратегическим руководством совершат. И они не ошибаются! Но, если бы окружающие только знали, как хану с каждым месяцем всё тяжелее и тяжелее становится в седле держаться, как кости ломит по ночам после длинных конных переходов, как лень каждое утро вставать спозаранку и выглядеть при этом бодрым, деятельным и полным свежих сил. Силы с годами не свежеют, да и их запас — не бездонный колодец, откуда можно только черпать и черпать, а скорее уж бочка под стоком с крыши. Но рано или поздно весенний дождь жизни прольется, и после деятельного лета наступит сухая и зябкая осень, плавно скатывающаяся к стылой зиме. Зло, конечно, могло бы и в другого носителя переселиться, выбрав себе «лошадку» помоложе, но тогда пришлось бы отвлекаться на многоходовую комбинацию, которая приведет очередного избранника скорыми темпами на место, занимаемое ныне Амешем. А сейчас не время отвлекаться на такие игры. И титанических усилий к сказочной карьере беглого каторжника приложено столько, что до сих пор Злу не понятно, как у них всё получилось в лучшем виде.
Да и сказать по правде, Лихо за эти десятилетия привязалось именно к этому человеку, чего никогда раньше с ним не случалось. Амеш Злу нравился, они жили, если так позволительно выразиться, душа в душу, понимали друг друга с первого легкого намека, и что ни маловажно — осознанно шли к одной общей цели. И тому, и другому хотелось покорить весь мир, правда, по разным причинам, но это уже не так существенно. А к личности нового носителя, ко всем прочим сложностям его продвижения наверх, придется притираться. Нет, не станет Зло менять «лошадей» посреди водоворота бурной переправы. Пусть всё идет своим чередом.
— Итак, друг мой Амеш, ты уже готов к беседе с умным человеком? — вслух произнес хан и не совсем уверенно потянулся за недопитым кубком.
Меланхолично отхлебнув порядочный глоток, он сам себе и ответил слегка заплетающимся языком:
— С умным побеседовать всегда интересно.
— Тогда хватит вспоминать былые годы, их уж не вернуть, хотя согласен, прожили мы их не зря.
— А то! Помнишь самое начало? У приютившего меня вождя клана, старого Ёлха соседи младшую дочь-красавицу умыкнули для своего…
— Да помню, помню! Знатно ты наказал обидчика, принеся его голову старику. А заодно и два племя объединил сперва под рукой Ёлха, а потом, после его смерти и под своей. Но это случилось так давно…
— А я и сейчас мог бы запросто повторить!
— Не сомневаюсь. И, поверь, я тебе помог бы, как и тогда. Но сейчас давай поговорим не о прошлом, а о будущем. Думаешь, случайно подстрелили твоего нукера? Как бы ни так! Он же скакал прямо за твоей спиной. Вернее всего стрела и предназначалась не ему, а…
— Да ладно, скажешь тоже! Я же по оперению сразу понял, что она из колчана моего племянника, хоть и виду не показал.
— Вот-вот, и правильно сделал, что якобы не догадался, у кого «случайно» рука дрогнула в пылу охоты на волков. А теперь пораскинь мозгами! Орда почти готова к следующему походу, в котором опять будет море добычи, но и полягут тысячи и тысячи воинов. Ты уверен, что всем без исключения так уж сильно хочется покорять весь остальной мир, когда и без новых смертей уже без малого половина его населения ползает на коленях перед ханом темучей и целует копыта коней его соратников? Многие хотели бы остановиться на уже достигнутом, и их вполне устраивает полуоседлая жизнь здесь, в ласковых степях Междуречья. Дань течет речушками со всех сторон, опасности в ближайшие десятилетия не грозят, а если появятся недовольные среди покоренных, то вот тогда можно вновь пронестись по их землям испепеляющим огненным вихрем, чтоб напомнить, кто Хозяин Вселенной.