Баретто, расправившийся со своей порцией холодного лакомства намного раньше других, терпеливо молчал, пока Янка неспешно вкушала «Дыхание Кархада», блаженно щурясь от привалившего ей счастья. И лишь когда колдунья проглотила последний кусочек мороженого, зябко поёжившись от нахлынувшей на нее морозной стужи, хоть и кратковременной, зато такой долгожданной, Роб кашлянул в кулак, пытаясь привлечь внимание Каджи. Но друг не отреагировал, продолжая упорно витать в облаках. И мальчику ничего другого не оставалось, как самому приступить к допросу подруги, начав его в лучших традициях сыщиков любого из существующих миров, то бишь с ничего не значащего вопроса, но непосредственно затрагивающего чувства допрашиваемого:
— Надеюсь, теперь тебе полегчало, Яночка?
— Ага, еще как полегчало!
Лекс, вполне довольная жизнью, откинулась на спинку сиденья, поднесла к губам раскрытую ладонь, что-то беззвучно прошептала, хитро улыбаясь, а затем тихонечко подула на нее. Уже через секунду, отправленный колдуньей воздушный поцелуй, звонко припечатался к мгновенно покрасневшей щеке Баретто. А девчонка еще более звонко рассмеялась, наблюдая за смущением одноклассника.
— Ура, получилось! Этому заклинанию меня совсем недавно Катя Дождик научила, только вот проверить на практике подходящего случая не подворачивалось. Так что, Робик, двойное тебе спасибушки: и за мороженое, и за…
— Да могла бы и на первом встречном проверить, будто для тебя это составляет проблему, — тихо и несправедливо обвинив, пробурчала в уголке Аня, у которой настроение не улучшилось даже после съеденного мороженого. Правда, когда ребята вернулись в купе, ситуация была гораздо хуже. Они сразу же заметили, что сестренки-близняшки, по всей видимости, успели за время их отсутствия не только переодеться в непохожие наряды, по-разному уложить волосы, но еще и крупно повздорить из-за чего-то, потому как скверным настроением на симпатичных мордашках отметились обе.
— Легко! — вроде соглашаясь со сказанным, беззаботно откликнулась Янка, но при этом так яростно кивнув, словно заранее примеривалась, как бы чуток опосля побольнее боднуть сестренку. Прилежно расчесанные до этого момента волосы буйно разметались по плечам колдуньи. Отчего она, по мнению Каджи, наконец-то вынырнувшего из неприятных мыслей о вновь начавшихся глюках, стала только еще более красивой. — Конечно не проблема. Сейчас у меня в жизни всего одна проблема, единственная. Это ты! И твое нежелание понять, что…
— Мы уже всё обсудили. И начинать болтовню по новому кругу, я думаю, ни к чему, — теперь голос Ани прозвучал громче и злее. — Особенно при ребятах.
Вот только ссоры сестер еще не хватало для безоговорочного счастья! Стоило ли вновь воссоединяться кампании, чтобы на сей раз близняшки между собой поцапались? И похоже, что всерьёз. Тут уж Гоша просто не мог не вмешаться, чтобы попробовать хоть как-то сгладить явно наметившийся скандал. Парнишка постарался улыбнуться как можно шире, дабы его улыбка досталась поровну обеим сестренкам, изготовившимся к бою или, как минимум, к словесной перестрелке в противоположных углах купе:
— А что вы обсуждали? И почему без нас?
— Да потому, что тебя это не касается! — с неожиданно проскользнувшей слезливостью в голосе, но все же вполне твердо отрубила Янка. — И Роба тоже…
— Ой ли? — притворно удивившись, всплеснула руками другая близняшка. — А я, наивная, думала…
— Аня, возможно ты неправильно думала, если твои мысли ведут к никому не нужной ссоре, — угрюмо прервал девушку Баретто.
Но чтобы сгладить резкость прозвучавших слов, парнишка примиряющее накрыл ее ладонь своей, с удивлением обнаружив, что руки у Лекс ледяные, как у покойника. А еще он с немой щенячьей мольбой посмотрел на колдунью, словно пытался мысленно докричаться до ее чувств: помиритесь! Аня прекрасно поняла значение его взгляда, но только презрительно фыркнула в ответ. Правда руку не отдернула, хотя вроде бы и собиралась сперва, но потом неведомо почему передумала. И более того, спустя минуту ее пальцы переплелись с пальцами Роба, и мальчик почувствовал легкое благодарное рукопожатие. И тогда он со спокойной душой вернулся к допросу Янки, благоразумно предполагая, что его расспросы заодно отвлекут сестренок от обиды друг на друга. А уж проделал Роб это так, что внимание друзей ему было гарантировано:
И хотя стихотворный экспромт юноши не блистал особо искусной словесной изощренностью, да и изяществом рифм не отличался, но зато он непринужденно, как бы походя, снял изрядную долю напряжения с предгрозовой атмосферы в купе. Тут же вспомнив недавнее подобное чудачество Баретто, «заказавшего» стихотворные заклинания в последнем коне игры, все без исключения весело улыбнулись. И шире всех расплылась в добродушной ухмылке «подозреваемая», ослепительно сверкнув зубками. Почти по-голливудски, только более искренне и естественно.
— Я же вам уже отвечала на этот вопрос, — простодушно удивилась близняшка, невинно хлопая ресничками.
— Янка, ты конечно, прости меня, неразумного и непонятливого, — Каджи, не сдержавшись, прыснул в кулак, — но твой предыдущий ответ: «Да какая вам нафиг разница, откуда у меня эта игра взялась?! Давайте лучше немедленно заценим её в действии», — не отличался излишней подробностью. Может быть добавишь к нему еще парочку незначительных деталей? Так сказать, для более полной картины…
Колдунья старательно изобразила на личике якобы глубокое раздумье. А нужно ли посвящать друзей в эти самые детали, коли они и впрямь мелкие и незначительные? Ведь и вправду, какая им нафиг разница? Но еще чуточку поприкалывавшись над их желанием услышать подробности, девочка расщедрилась на многозначительное обещание:
— Ладно уж, любознательные вы мои, сейчас расскажу. А то Роб, смотрю, уже на всё готов пойти ради выяснения истины, даже перед допросом с пристрастием не остановится. А меня испанские сапоги, например, совсем не интересуют. Уже имеющихся босоножек вполне хватает, чтобы чувствовать себя жестоко наказанной за излишнюю доверчивость к рекламе обуви… Итак, слушайте и смотрите.
Друзья и на самом деле заслушались и засмотрелись на Лекс, которая в очередной раз сверкнула перед ними своим ярким артистическим талантом. Колдунья, которой надоело сиднем сидеть, не столько рассказывала коротенькую историю появления у нее игры, сколько показывала её: в лицах, движениях и деталях, с подробностями, и так эмоционально, что глаз не оторвать. И уже через несколько кратких мгновений Каджи, например, просто-напросто мысленно перенесся из этого купе назад в недалекое прошлое, очутившись сторонним наблюдателем на перроне около ждущего скорой отправки «Золотого Единорога». И почти воочую увидел то, что Янка сейчас проигрывала перед ними:
— Мне было скучно просто сидеть в купе, бездумно таращиться в окно и дожидаться в этой осточертевшей духотище, когда же Гоша наконец наговорится с Этерником всласть, присоединится к нам, а поезд направится в Старгород. Вот я тихонько и выскользнула обратно на перрон. Да вы двое, собственно, всё равно не заметили бы моего исчезновения. Роб так крепко о чём-то задумался, что мне показалось, будто на него заклятие окаменения наложили ради шутки. Аня с Барни вообще отсутствовали, выгуливаясь по коридору и развлекая там всех подряд хохмочками и прикольчиками. Ну а я отправилась «подышать свежим воздухом»…
Янка бодро спрыгнула с нижней ступеньки вагона на перрон. Там кроме нее почти никого уже не было. Ученики дружно забились в поезд, выбирая, а изредка и отвоёвывая, лучшие места. Те учителя, что контролировали отправку ребят домой, или присоединились к общей сумятице внутри состава, или уже вернулись обратно в замок, посчитав свою миссию выполненной. Перрон, заливаемый потоками яркого солнечного света, оказался пустынным.