— Рохар из Лиска, — представился он, — Мы слышали, у вас тут неспокойно и наши мечи не лишними будут. Ежели это так и ежели в оплате сойдемся, то располагай нами, — он помолчал, излишне внимательно разглядывая меня, а потом добавил: — Милорд.
Проклятье. Где этот Лиск? Черт бы побрал этих наемных бродяг.
— Наш хозяин — лорд Эмор Радель из замка Радель, а я — кастелян Снегирей, меня зовут Дикон Морено. — Наемник приподнял бровь, и я снова чертыхнулся про себя, — Плачу двадцать две архенты в месяц, стол и кров. Амуниция ваша. Если сойдемся, то милости прошу, дело для вас найдется.
— Двадцать две? — переспросил он, — Как, парни, пойдем под руку господина Морено за двадцать две серебряных монеты?
— Отчего не пойти, пойдем, — сказал один из наемников, рябой, в шлеме со стрелкой в виде змеиной головы, — Здесь больше никто и не даст, разве только сам Маренг из Доброй Ловли.
Ну, высокому лорду Этарна и Элейра такие как они даром не нужны, и наемники это понимали. Мы ударили по рукам.
Я позвал Мирна и передал их ему — расселять и вводить в курс дела. Завтра же отправлю ребят в Горелый Острог, пусть разбираются.
Проклятье.
Этот внимательный взгляд, эта приподнятая бровь. Я, может, залез в Богом забытый угол в надежде что никто больше не посмотрит на меня эдак… понимающе. Анну-Энери я давно уже простил этот взгляд — ну да, а вы что думали, тот ободранный менестрель из кабака в Южных Устах точно так же приподнял бровь, когда Дикон Морено подсел к нему за стол. Но кроме того первого взгляда — ничего, ни единого слова. Я был благодарен ему за молчание.
Все, проехали. Я провел ладонью по лицу, сжал пальцы, а потом вытер их о край рубахи.
Ненавижу.
До вечера мы с Вларом Дереком опрашивали крестьян, двигаясь по большой дуге с юга на восток. Заехали на несколько хуторов, посетили даже пару лесных заимок по дороге — ничего. Видно, сюда наш упырь не добрался еще.
— Он приехал с севера, — сказал я, — Из Найфрагира.
— Или с востока, с Кадакара, — Влар поглядел через плечо в лесную чащу, но там ничего кроме деревьев не было. — И не пришел, а прилетел.
— Как он летает видел только лесоруб из Орешинки. Парень совсем мозги пропил, раз ему голые мужики по ночам мерещатся. Не знаю, может он с пьяных глаз к кому-то в баню вломился? Мне все-таки кажется, этот чужак — северянин.
Влар хмыкнул и покачал большой своей головой, обильно заросшей дерековскими каштановыми кудрями.
— Если это упырь, то он с Кадакара, поверь мне. Их там как собак нерезаных. Лютор пару раз ходил с контрабандистами по Горячим Тропам, он рассказывал. Там, на хребте Алхари и на Мангуле, этих вампиров до черта. Они летают, у них крылья. Сам его спроси.
Лютор Дерек много чего рассказывал, он у нас путешественник. В то время, когда я еще у Раделя в страже служил, гонялись мы за бандой кадакарских ледяных горцев. Те здорово шалили в деревнях, жгли, грабили, крали детей. Они опережали нас на пару дней, оставляя за собой пепелища и трупы, но богатый хутор Дереков обошли, словно это не хутор был, а болото непролазное. С одной стороны, у Дереков семья огромная, плюс работники и слуги, более полусотни человек наберется, из них половина — молодые крепкие парни, отлично знающие, за какой конец держат окованную железом дубинку или тяжелый топор. Но мне все равно странным показалось, что Дереков не тронули. Я заподозрил неладное, хотя старый Иен, глава семьи, выделил мне помощников, и с ними старшего и младшего своих сыновей, Лютора и Влара.
Горцев мы загнали к самой Оленьей реке, где готовились перебить, когда Лютор сказал, что у них за мысом, скорее всего, стоят перевозчики. Мы свернули к мысу и успели захватить часть банды и всех украденных детишек. Без Лютора мы бы их упустили.
Потом, много позже, выяснилось, что Дереки состоят с горцами в противозаконном договоре. Они дают в Кадакар хлеб, вино и оружие, за то им позволяют перевозить контрабанду по тайным тропам и не трогают часть раделевских земель. Горцы прогулялись по нашим деревням, нарушая договор, потому-то Дереки взъярились и пошли за мной.
Выяснил я это случайно, застав Лютора и его людей на лесной дороге с телегами, полными контрабандного барахла. Я был один и Лютор меня, наверное, убил бы, но мы в конце концов столковались. Тем более, что я и не собирался их выдавать. Дереки меня восхищали — они были дружны и очень богаты, примером своим опровергая общее мнение о Элейре, как о крае нищем и безнадежном.
Когда лорд Радель отправил меня в Снегири, я тоже вступил в договор и взял к себе управляющим Иена Дерека, старого прожженного лиса, чья верность была отдана семье и этой земле, а не лорду. Грамотный и толковый, Иен споро взял хозяйство в свои руки — и понеслось. Я-то во всех этих делах ни бельмеса не смыслю. А Иен смыслит — и еще как! — и везде успевает. Со спины старику не дашь больше сорока — так прямо он держится, так легко и сноровисто двигается. Где-то в тоже время мы сговорились, что я возьму в жены одну из Люторовых дочек, когда те подрастут. Девчонки у Лютора оказались на диво хорошенькими, я до сих пор не мог выбрать, которая из двух лучше.